— Пожалуй что хватит. — Симон встал и улыбнулся. — Запру дверь, если ты того хочешь.
Он вернулся и взял не ту чашу. Аделина взяла оставшуюся, поднесла к губам и одарила бортик долгим поцелуем, после чего пододвинула чашу мужу. Симон растерянно посмотрел на нее и проделал с предложенной чашей ту же операцию, после чего пододвинул ей:
— Пей до дна, любовь моя.
Аделина вышла из-за стола и встала на ярко освещенном пятачке возле огня.
— Иди ко мне, муж мой, — сказала она, протянув к Симону руки, — подойди и люби меня. Не бойся за меня!
Он посмотрел на нее поверх края поднятой чаши и поставил медовый напиток на стол, не отхлебнув ни капли.
— Ты испытываешь мое терпение, — пробормотал он, — если ты попросишь еще раз, моей решимости придет конец.
— Я прошу тебя, — сказала она и скинула верхнее платье. Туника ее была сшита из тончайшей шерсти. Свет пронизывал ее, и сквозь зеленую дымку просматривалась льняная рубашка и очертания тела под ней.
Симон оказался рядом с ней в одно мгновение и, подняв на руки, понес к распахнутой постели.
— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил он, прежде чем опустить жену на кровать.
— Да! О, да!
Медленно, растягивая удовольствие, будто у них и в самом деле впереди была целая ночь, он начал выплетать шелковые ленты из ее кос, рассыпая по подушке во все стороны от ее лица сияющие завитки.
— Ты — солнце, а волосы твои — его лучи. Аделина коснулась темной щетины на его щеке.
— А ваша чернота, милорд, дарит мне больше тепла, чем могло бы подарить солнце.
Симон перехватил ее руку и поцеловал жилку на запястье, там, где бился пульс.
— Тебе не нужна туника, — сказал он.
— Нет.
— Тогда сними ее.
Он отстранился и стал смотреть на нее, и глаза его в свете костра казались отлитыми из расплавленного золота. Когда Аделина вытащила из-под себя тунику и прикрыла ею рубашку на груди, он протянул руку, требуя, чтобы она отдала ему свою одежду.
Аделина села и подтянула колени к груди. Теперь от жаркого золота его взгляда тело ее защищала лишь тонкая рубашка. Она вложила зеленую тунику в его протянутую руку.
— А тебе нужна одежда? — спросила она.
Он отложил ее тунику в сторону и улыбнулся.
— Нет, миледи. Вы можете ее снять.
— Ты должен.
— Нет, ты должна. — Он улыбнулся шире. — Это несправедливо, не так ли?
— Нет, не справедливо.
— Обещаю, тебе понравится.
Она видела его тело много раз за те две с лишним недели, что они жили, блюдя целомудрие. Сегодня каждый мускул, каждая мышца его тела была для нее открытием. Он показал ей, что прикосновения к его телу могут дарить ей удовольствие, и она нашла ощущения новыми и яркими.
