— Миледи, я хочу вас так, как земля хочет солнца. Она села и поправила рубашку так, чтобы прикрыть грудь. Распущенные волосы укрывали плечи.
— Тогда как это может быть только для меня? Он разрешил себе прикоснуться к ее щеке.
— Я не могу позволить, чтобы ты забеременела, Аделина. Не могу, пока мы не освободимся от напасти, которую я навлек на тебя.
Она взяла его за руку и прижала к своей груди.
— Симон, подари мне ребенка. Я хочу ребенка. Я хочу тебя…
Он чувствовал, как сердце ее бешено бьется под его ладонью.
— Ты думаешь, мне легко отказываться от тебя? — Он отстранился от нее, стараясь представить серые холодные воды подернутого льдом озера и холодные горные ручьи, что стекали в него, но золотой огонь ее волос превращал их в дым. Глаза ее излучали зелень лета и жар обещаний.
— Если будет ребенок, — сказала она, — я смогу его надежно спрятать. Никто не узнает, никто не скажет…
Симон перевел дух. Как хотелось поверить ей, как хотелось пойти у нее на поводу. Он вновь попытался представить замерзшее озеро.
— Слишком поздно. Лонгчемп знает о тебе и знает о том, что мы женаты. Ты в серьезной опасности, но опасность, грозящая ребенку, еще страшнее.
— Ты ведь выжил, несмотря на его ненависть… Симон отодвинулся и набросил на нее покрывало.
— Он играет с нами, Аделина. Ребенок окончательно свяжет нас по рукам и ногам.
Аделина стремительно поднялась с постели и взялась за платье. Симон вскочил следом и схватил ее за плечо.
— Я не сделаю тебе ничего плохого.
Аделина аккуратно сложила платье, затем провела рукой по покрывалу, расправляя его.
— Я не собираюсь убегать от тебя, Симон. Я думаю. Он откинул покрывало и разгладил простыню.
— Тогда думай лежа. Ночь холодная, а свечи скоро догорят.
Аделина раздраженно прихлопнула ладонью покрывало и села.
— Капкан. Ты сказал, что мы в капкане. Но ведь он еще не захлопнулся, верно?
Она повернулась к мужу и положила руку ему на плечо.
— Мы должны бежать, тут нам нечего делать. У моего отца есть тайная жена и сыновья от нее, и, сколько бы ни старалась, я не могу заставить его доверять мне. Если мы уедем, никто не станет о нас печалиться, а отец и подавно. Может, тогда он наконец поймет, что мы не хотим отнять у мальчиков наследство.
Симон всплеснул руками:
— Не позволяй ему оттолкнуть себя! Кроме него, у тебя нет защиты от Лонгчемпа.
— У меня есть ты. Симон вздохнул:
— Я с тобой до тех пор, пока Лонгчемп не сделает свой ход.
— Зачем же ты сидишь здесь и ждешь, пока капкан захлопнется? — Она кивнула в сторону седельных сумок, что они привезли из крепости. — У тебя есть меч, кольчуга, а у меня… У меня тоже есть все, что мне нужно. Нам даже в крепость не обязательно возвращаться. Бежим, Симон. Оседлаем коней и на рассвете покинем долину. Твои часовые нас увидят, лучник Люк узнает, но до Лонгчемпа новость дойдет только спустя несколько дней. К тому времени как он узнает, мы уже будем далеко. Никто не найдет нас, никогда.
