– Я должна признаться, – сказала она светским тоном, – жизнь в Лондоне мало напоминает ту, к которой я привыкла, и это начинает меня раздражать. – Бренна не могла отвести взгляд от отражения в пруду. – Мне не разрешается принимать участия в забавах, которые я люблю, и навязывают занятия, к которым я не проявляю ни интереса, ни способностей.
– Расскажите, чем бы вы сейчас занимались дома, в Шотландии?
Она подняла глаза от темной воды и посмотрела вдаль.
– О, я бы нашла, чем заняться! Объезжала поля вместе с управляющим, делала записи в счетных книгах. Навещала бы моих арендаторов, смотрела, нет ли в чем у них нужды. День сегодня прекрасный. Я могла бы поскакать в долину, искупаться в речке.
– Я надеюсь, не одна?
– У меня нет братьев и сестер. Я привыкла к одиночеству.
– Но купаться в реке? Одной? – Колин недоверчиво покачал головой. – Это небезопасно для леди.
Она удивилась:
– Отчего же? Я хорошо плаваю. И так прекрасно лежать на нагретых летним солнцем камнях на берегу, слушать щебетание птиц, пока сохнет платье. Это умиротворяет.
Бренна грустно вздохнула. Каким наслаждением было бы снова провести такой денек. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. Тот же золотой свет солнца, что греет ее лицо, сияет сейчас на чистом летнем небе Гленброха. Ветерок, который играет кружевными оборками платья и топорщит ленты шляпки, только что пролетал над озером и горной долиной. Казалось, она чувствует медовое благоухание вереска...
Мысленно она видела, как парит в небе величественный одинокий орел, крылья широко раскинуты, а внизу проносятся темные воды озера. Где-то поблизости щиплет травку ее любимая кобыла вскидывает голову и тихо ржет, наслаждаясь свободой не меньше, чем ее хозяйка. Бренна поежилась, вспоминая ощущение прохладной, чуть влажной ткани, прилипающей к коже, которую почти высушили теплые лучи. Простые домашние радости. Она принимала эти чудесные дни как должное.
Наконец она открыла глаза и поняла, что все это время мистер Розмур не сводил с ее лица внимательного взгляда. Его улыбка показалась ей даже злорадной.
– Вы должны удовлетворить мое любопытство. – Его голос звучал как тихий раскат грома. – Скажите-ка, платье сушится на вашей особе или само по себе?
Бренна возмущенно ахнула, ее щеки вспыхнули.
– Я должен извиниться, – сказал он, и его голос приобрел прежнюю интонацию. – Боюсь, я просто не смог удержаться, мысленно нарисовав себе картину...
– Должно быть, вы считаете меня грубой и вульгарной, если я рассказываю такие вещи джентльмену.
