Коренастая и дородная Гертруда, проведшая большую часть своей жизни в деревне, прошла с Ремингтоном по коридору на кухню, надела фартук и, хмуро взглянув на него, молча сунула ему в руки медный таз.
– И что мне с ним делать, мадам? – с ухмылкой спросил он, скользя взглядом по каменным стенам комнаты, потолок которой подпирали две дубовые балки, а окна располагались непривычно высоко, над чугунной плитой и большой изразцовой печью. Вдоль стен стояли кухонные шкафы, разделочные столы и буфеты, напротив, вдаль-нем углу, располагались двери кладовой и подвала, одна из них была приоткрыта. Гертруда кивнула на нее и сказала:
– Отправляйтесь в подвал, сэр, и принесите оттуда пару дюжин крупных картофелин, связку репчатого лука, мешочек муки да пучок моркови. Да не мешкайте, милорд, обед должен быть готов к установленному часу. Ступайте!
Она повернулась к нему спиной и начала деловито снимать с полки кухонную утварь.
Ремингтон посмотрел на ее квадратный зад, покосился на медный таз в своих руках и почувствовал, как в его груди закипела ярость. Но отступать было поздно, и, чертыхнувшись, он взял со стола керосиновую лампу, зажег ее и поплелся в подвал. Спустившись в него по крутой лестнице, он согнулся в три погибели и принялся высматривать корзины и мешки с нужными ему продуктами. Проклятый корсет сковал его движения и затруднил дыхание. Набросав в таз клубней картофеля и сорвав с крюка связку репчатого лука, Ремингтон, рискуя разбить лоб о перекладину, начал искать кули с мукой. К его досаде, они оказались увесистыми, по пятьдесят футов каждый, и нести такой груз на плече, держа в другой руке лампу и прижимая локтем к боку таз, было делом далеко не простым, особенно в корсете. Задыхаясь и проклиная бессердечную Антонию, обрекшую его на такие муки, граф с трудом одолел лестницу и предстал перед Гертрудой. Она поджидала его с кухонным ножом в руке возле разделочного стола и промолвила, как только он поставил перед ней свою ношу:
– Пересыпьте в бочонок и приступайте к чистке картофеля, сэр!
Отдав это распоряжение, кухарка снова стала хлопотать у плиты. Ремингтон обтер вспотевший лоб тыльной стороной ладони и шумно вздохнул. Гертруда обернулась и спросила:
– Вам что-нибудь непонятно, милорд?
– Любопытно, куда подевались остальные слуги? – пробормотал Ремингтон, поправляя корсет. – Почему я должен один отдуваться за всех этих бездельников?
– На кухне мне помогают всего два человека, ваше сиятельство, – с добродушной улыбкой ответила кухарка. – Старушка Эстер и одна сиротка, которая приходит сюда из приюта после полудня. Я обучаю ее кулинарному делу. А слуг дома нет вовсе, если не считать Эстер и дворецкого Хоскинса, служившего здесь еще при сэре Джеффри, царство ему небесное! У бедняжки Эстер разыгрался радикулит, а девчонка придет сегодня попозже…
