Мэтт поднялся со стула и потянулся к пуговице, про которую говорила Линда. Его рука заметно дрожала. К тому времени, когда он расстегнул последнюю пуговицу на лифе, его прошиб пот, а тело налилось тяжестью острого желания.
Она сбросила платье с плеч, оставшись в кружевном лифчике персикового цвета. Слегка качнула бедрами, и платье соскользнуло по плоскому животу, образовав у ног бледно-голубую лужицу.
Мэтт окинул глазами ее совершенные формы и решил прекратить опасную игру.
– Хватит! – заявил он, жадно припав к ее губам. – Господи, Линда, довольно! Ты сведешь меня с ума.
Она встрепенулась и с насмешкой запротестовала:
– Мистер, я все еще голодна.
– Я утолю твой голод, – пообещал он. – Прямо сейчас.
Он приник к ее губам долгим ненасытным поцелуем, а когда растаяли последние крупицы ее сопротивления, поднял на руки и направился по выложенной плитами дорожке к бассейну.
– Ты спала прошлой ночью? – тихо поинтересовался он.
Линда покачала головой.
– Нет.
– Я тоже. Только закрою глаза и сразу же вижу, как мы с тобой занимаемся любовью.
Мэтт опустил ее на надувной матрас, лежавший на краю бассейна, и она тихонько вскрикнула, когда остывший на ночном воздухе пластик коснулся ее кожи.
– Холодно? – спросил он.
– Немножко.
– Сейчас я тебя согрею, – пообещал Мэтт, ложась рядом. – Прости, я просто не уверен, что смогу дотерпеть до спальни.
Он обнял ее, накрыл своим телом, ощущая под собой нежные груди и гладкую кожу, пальцы погрузились в ее золотистые волосы. Ему хотелось, чтобы этот миг предвкушения длился целую вечность, и в то же время он жаждал овладеть ею сию же секунду, взорваться у нее внутри со всей силой накопившейся страсти.
Мэтт покрыл поцелуями ее губы, грудь, живот. Гладил руками, желая дать ей почувствовать весь жар желания и голод страсти. Дыхание ее участилось, оно вырывалось из груди вместе с прерывистыми стонами наслаждения, и он еще тесней прижимался к нежному полукругу ее бедер. Господи, никогда еще он не испытывал такого блаженства! Такой жгучей, неодолимой потребности соединиться с другим человеческим существом и вместе с ним разделить восторг.
Линда потянулась к «молнии» на его джинсах.
– Сними их совсем, Мэтт, – шепнула она еле слышно. – Мне хочется чувствовать тебя всего.
Каким-то образом – Мэтт и сам не знал, как, – он ухитрился встать и одним движением стянуть с себя джинсы и трусы. Как хорошо, что больше на нем ничего не было!
Опустившись на колени возле Линды, он снял с нее лифчик и трусики, снял осторожно, совсем не так, как сдирал с себя джинсы.
