– Как давно не слыхал я вдохновенного самим светлым Бальдром[8] певца, – вздохнул тот и устремил на Зигфрида испытующий взор.
В зале воцарилось молчание. Все с напряженным ожиданием готовились слушать певца, складывавшего свою песню. Наконец, Зигфрид отнял лицо от ладоней, огляделся по сторонам и запел звучным молодым голосом:
Войне от колыбели
Обрек он жизнь свою,
Ему и стрелы пели,
И я теперь пою!
– Драга об Олаве Трюгвассоне, – тихо прошептал Руар, склоняясь к Эрику, – ты, друг, пожалуй, не слыхал ее.
Зигфрид пел все более и более звучно, мерные строфы словно рождались одна за другой в голове поэта. Он пел, как конунг Олав со своими викингами явился к берегам далекой Италии и там брал дань с городов, расположенных у моря. Он пел, как в молодости своей Олав был первым на всех состязаниях: и в беге, и в прыжках. Песнь его была сплошь похвалой славному конунгу, овладевшему всей Скандинавией. И вдруг она как-то сразу оборвалась, словно рыдание вырвалось из груди. И совсем другим уже и более грустным голосом он запел:
Презренен, кто для сладкой песни
Забыл стук копий и звон мечей:
Валгаллы светлой, дивной тени
Не видит взор его очей!
Зигфрид пел уныло, жалобно. Он говорил в своей новой песне о том, что есть конунги и викинги, которым женская прялка заменила меч. Ни одного слова не было в ней о конунге Олаве, но переход от громких похвал к жалобным упрекам и без слов подсказывал, что именно о славном норманне говорит песня во второй своей части. Слушатели скальда приуныли и сидели теперь, опустив головы, как бы разделяя тихую скорбь своего певца.
– Он прав, этот вдохновенный певец, – громко воскликнул Оскар, ударив кулаком по столу, – с некоторого времени все во фьордах пошло по-иному!
– Что ты хочешь сказать этим, друг? – спросил Эрик. – Неужели конунг Олав Трюгвассон мог забыть свою прежнюю доблесть? Неужели намеки Зигфрида касаются его?
– Одно тебе скажу, мой Эрик: конунг Олав не прежний.
– Но что с ним? Какая перемена?
– Он удаляется от битв и пиров. Кругом него такая скука, как и в темнице. Нет более прежних победных походов, мир и тишина спорят между собою около когда-то славного Олава.
– Что же с ним сделалось?
– Он стал слишком слушать жрецов иных богов и отвернулся от Одина, и других асов, вот они и покинули его! – вставил свое слово Руар.
– Я ничего не понимаю! – воскликнул Эрик. – Скажите мне, друзья, как это могло случиться?
– Это случилось после того, как Олав ходил к берегам Италии. Там он услыхал про нового Бога и захотел слушать Его жрецов.
