— Главное, сейчас обработать директора, — на ходу учил меня Левшин.
— Одну минуточку, — сказала нам пожилая секретарша, заглядывая в приемную. — Заходите, — вернувшись, улыбнулась она. — Эдуард Иванович Стаканников ждет вас.
— Слушай и запоминай, — толкнул меня локтем в бок Левшин, когда мы зашли в кабинет директора.
Черноволосый, в синем поношенном костюмчике, ничем не примечательный мужчина сидел в кресле за столом и делал вид, что ему совсем неинтересно, что за типы к нему пожаловали.
Левшин быстро осмотрел кабинет и с воплем бросился к директору.
— Дорогой Эдуард Иванович! — захлебнулся он от радости. — Рад с вами познакомиться! Вот и до вас добрались!
Директор немного опешил от такого резкого вступления. Поверх черных очков он испуганно посмотрел на Витюшку и после некоторого сомнения пожал протянутую руку.
— Администратор «черного театра лилипутов», — представился Левшин. — А это, — небрежно кивнул он в мою сторону, — мой кассир.
— Какого театра? — переспросил Стаканников, по-прежнему глядя на Витюшку поверх черных очков запойными бегающими глазами.
— Черного, — таинственно произнес Левшин. — С участием артистов-лилипутов.
— Это интересно, — мрачно отозвался директор, внимательно разглядывая нас. — Ну и что же вы хотите?
— Эдуард Иванович, — развязно, словно они не один десяток лет знакомы, опустился в кресло Витюшка. — Мы работаем сейчас по приглашению вашей филармонии, ну, а чтобы работать, нужна сцена. Вот хотелось бы у вас арендовать помещение на несколько дней. Мы заключим договор, заплатим за аренду, заплатим электрику, осветителю, уборщице…
— Так, так, — оборвал его Стаканников. — Но я в первый раз слышу про вас. У меня есть расписанный план мероприятий, но в нем нет вашего «черного театра».
— Давайте сделаем, чтобы был, к тому же мы не с неба свалились, а работаем в Чертоозерске по приглашению вашей же филармонии. А вот договор, по которому нам нужно отработать сто концертов в городе и по области.
Левшин показал договор. Директор стал еще мрачнее.
— А почему «черный»? — спросил он после паузы, надавливая на слово «черный».
Левшин задергался в ожидании этого вопроса. Это был козырной туз, это была суперреклама.
Витюшка изобразил на лице недоумение, граничащее со святой наивностью, медленно развел руки и выпучил на Стаканникова свои нахальные глаза.
— Эдуард Иванович, — на очень низкой ноте въезжал Витюшка. — Это единственный в Советском Союзе «Черный театр лилипутов»!
