Тогда Ульяна не совсем поняла то, о чем говорила мать, она была еще слишком юная. Но после, поразмышляв над предложением однокурсника, она уже лучше понимала слова матери. Та каждодневность, которую он мог ей предложить, не для нее.
А поскольку такие радости не для нее, то она отказала ему, отказала! Но какова обида! От этой обиды он женился через месяц. Сейчас у его жены, тоже их однокурсницы, было все то, что Ульяна мысленно перечисляла себе: двое детей, свинья, не куры, но индоутки, картофельное поле — и даже нет никакого садика с цветами. Жена не работает. Потому что единственную должность егеря охотничьего хозяйства под Вологдой занимает, конечно, муж.
Ульяна закрыла ружье с громким щелчком. Так что же, выходит, она не хочет продавать это ружье? Не хочет отдавать часть себя кому-то? Она со стоном опустилась на диван, не выпуская ружье из рук. Она положила его к себе на колени и гладила холодный металл, как гладила Дику, только у той всегда теплая шерстка.
Наверное, поэтому она и говорила с потенциальным покупателем таким тоном, чтобы он сам отстал. Будто он виноват в том, что она вынуждена продавать ружье.
Но как ей вывернуться? Как рассчитаться с кредитором? Откуда ей взять тысячи долларов — кредит с уже набежавшими процентами?
Ульяна чувствовала, как злость на звонившего нарастает. Да как он смеет вообще хотеть это ружье?! Ее ружье?!
Она быстро взглянула за окно — опускался вечер, но небо еще оставалось светлым. Она быстро оделась, натянула резиновые сапоги «по самое некуда», как выражалась Надюша, маскировочную куртку, сунула в карманы охотничьего жилета горсть патронов и вышла на крыльцо. Дики не было видно. Ульяна вложила в рот два пальца и громко свистнула. Собака как вкопанная остановилась перед ней.
— Дика, вальдшнеп!
Собака завертелась волчком, глядя в небо и не видя никакого вальдшнепа. Белоснежная шея мерцала в сумеречном свете, словно фосфоресцируя на фоне черной головы и спины.
— Вперед, — скомандовала Ульяна и натянула кепку на голову.
Дика аккуратно переставляла ноги в белых носочках — поразительный изыск природы, — носочки на передних ногах были абсолютно ровными, не скажешь, что она «обувалась» второпях. Они шли по влажной тропе на просеку, где многие годы замечательная вальдшнепиная тяга. Там сейчас никого, потому что приехавших охотников егерь повез в глубь тайги на «мотане» — поезде, который по узкоколейке возил лесорубов в тайгу. Тащил вагончики паровоз; это интересное приключение, если машинист трезвый. Приезжали как-то к ним чехи на глухариную охоту, они были просто очарованы этим видом транспорта и сказали на прощальном банкете, что они бы на этой «мотане» сделали бизнес. Они продавали бы на него специальные билеты. Сомыч тогда напрягся, Ульяна видела, что в голове его, как он сказал ей после, «замотанилось». Но пока он не выдал никакой идеи, потому что у узкоколейной дороги есть собственник, с ним не договоришься с бухты-барахты. Поезд возил охотников в более добычливые места, а коли люди приехали на коммерческую охоту, они должны получить свое сполна.
