— Знаешь, они все равно лупят по бутылкам и банкам из-под пива. А давай-ка мы вгоним их в цивилизованное русло. Кстати, денежки будут капать в нашу казну оч-чень регулярно.
Они и механика обучили, тракториста заказника. На самом деле, теперь ни одна команда не уезжает без того, чтобы не расстрелять оставшиеся от охоты патроны, не потешить душу.
Пускай бы он понял, что бывает и женщина с ружьем, а не только «человек с ружьем». Она привыкла к удивленным глазам мужиков — надо же, какая-то девица бьет без промаха из двадцатки — ружья двадцатого калибра, а не из двенадцатого, из которого проще попасть в цель — в патроне для него заложено больше дроби, а они, как ни потеют, не могут повторить ее успех. «Эх, дядьки вы, дядьки, — думала она, глядя невинными глазами на их налитые кровью от натуги лица, — я ведь стреляю с тринадцати лет. А моим наставником был отец, чемпион своего времени по стрельбе! Он входил в команду сборной страны, так неужели он не научил меня, свою единственную дочь, тому, что сам умеет? Он научил даже патроны для стендовой стрельбы заряжать по-особому» Перед весенней охотой Ульяна всегда стреляла по тарелочкам, тренировалась перед тягой вальдшнепа. Ей больше всего на свете нравилось это время изначальной весны — наверное, результат отцовского влияния.
Открыв кодовый замок, она вынула из металлического шкафа «скотт-премьер». В приглушенном свете лампы его колодка мерцала и переливалась. Обхватив пальцами изящную шейку, она поднесла ружье поближе, снова и снова любуясь гравировкой. Дикая утка, испуганная и переполошившаяся, срывалась из камышей на одной стороне колодки — сделано так, что кажется, она слышит рассерженное кряканье птицы, а на другой стороне ее любимица рысь затаилась перед нападением на невидимую добычу.
Ульяна понесла ружье к столу, переломила его и заглянула в стволы, наведя их на свет лампы. Идеальная поверхность. Тоже мне, «а оно не шустовано?»! «Сам ты шустованный, черт бы тебя побрал!» — мысленно выругалась Ульяна. С улицы опять донесся беспокойный лай Дики. Да что они там опять не поделили? Она не сомневалась, это местная разборка между кошкой и собакой.
Внезапно Ульяна почувствовала, как неприятно стало на душе, как тоскливо. Словно кот Сомыча залез не в миску Дики, а к ней внутрь и принялся точить когти о ее душу.
Да что же это? Неужели она собралась продать такое ружье? Чтобы он любовался им, чтобы он заряжал его, стрелял из него, хвастался им перед другими? Отдать какому-то незнакомцу часть себя?
