Последний из бледнолицых | страница 4
Он высвободился из её объятий, сел на смятой постели и посмотрел на матово светящееся в темноте обнажённое стройное тело лежавшей рядом с ним Джейн.
– Или ты выйдешь за меня замуж, – глухо бросил Нат, – или заводи себе какого-нибудь другого «супера». Я с тобой спать не буду, – добавил он, намереваясь встать.
На этот раз Джейн отреагировала мгновенно. Она порывисто приподнялась, прижалась к груди Ната и прошептала.
– Я согласна… Просто я не ожидала такого, извини… Милый, – зовуще прошелестела она, снова ложась и увлекая за собой парня, – иди ко мне…
И только много позже Натаниэль понял, что причиной согласия Джейн была вовсе не пылкая страсть (причина, которую хотят видеть за согласием женщины все мужчины), а холодный расчёт – Нат уже заканчивал учёбу и получил пару очень хороших предложений от солидных фирм. И Джейн, – а она задолго до их знакомства обратила внимание на этого парня и прекрасно знала о его высоком рейтинге, – решила, что глупо упускать завидного партнёра, способного обеспечить ей безбедное существование на всю жизнь (да ещё такого, который испытывает угрызения совести по поводу её нарушенной девичьей невинности).
Но даже это понимание ничего не изменило в их отношениях – Натаниэль искренне любил свою Джейн.
…Медовый месяц они провели в Европе. Близился Миллениум, и весь мир стоял по этому поводу на ушах. Джейн хотела отправиться на тихоокеанские острова, чтобы там одной из первых – она обожала быть первой – встретить первый рассвет нового тысячелетия. И она настояла бы на своём, но Нат сумел объяснить молодой жене, что третье тысячелетие наступит только через год, а 1 января 2000 года – это всего лишь 1 января последнего года второго тысячелетия, и незачем тратить уйму денег только для того, чтобы умножить собой толпу кретинов, плохо учивших в школе арифметику. И Джейн уступила – уступила второй раз в жизни. Первый раз она уступила, согласившись выйти за Натаниэля замуж – то, что она отдалась ему через полчаса после их знакомства, было с её стороны вовсе не уступкой, а всего лишь её собственной прихотью – этого хотелось ей самой.
…Париж не произвёл на них особого впечатления – он выглядел каким-то сереньким и невзрачным. Не слишком интересовавшимся классической литературой молодожёнам ничего не говорили имена Дюма и Гюго, и Сена показалась им всего лишь мутноватой неширокой речушкой – ручеёк по сравнению с Миссисипи! – лишённой какого бы то ни было романтического ореола. Однако – раз уж деньги заплачены! – они добросовестно обошли все достопримечательности: побывали в Лувре, осмотрели Центр Жоржа Помпиду, посетили Плас Пигаль с её красной мельницей, пили кофе в кафе возле Нотр-Дам, поглядывая на гротескные лики химер знаменитого собора, фотографировались на фоне Эйфелевой башни и Сакре-Кёр, любовались огнями ночного Парижа с борта bateau-mouche