Трещали дрова в камине. Трагический поэт вышел вон, мы трое сидели и молчали… Ах, Аня! Юрист убил поэта…
Тут в комнату возбужденно влетел Юрий Львович. Влетел и ухватил Танненбаума за пуговицу… До чего же любит за пуговицу хватать!
— Караул, — сказал светский хроникер.
— Что? — сказал Танненбаум.
— Караул, господин Танненбаум. Кругом — ворье!
— Как?
— Так! Бинокль спи… украли.
Мы с Анной переглянулись: вторая пропажа — это уже случайностью не назовешь. Это уже интересно. После того как хроникер слегка успокоился, мы смогли совместными усилиями расспросить его. Выяснилось, что у Юрия Львовича был взят с собой бинокль (хороший, полевой, корейский, шестикратный). Так вот, этот бинокль пропал. Мы расспросили Юрия Львовича: а точно ли был бинокль? Может быть, Юрий Львович забыл его дома? — Нет, не забыл. И не далее как в обед достал его из саквояжа. Держал его вот этими самыми собственными своими руками. — А может быть, обратно в саквояж положили? Или жена ваша куда убрала? — Нет, не положили. И жена ничего не трогала. А бинокль украден какой-то сукой. И футляр украден. Осталась только замшевая салфеточка для протирания оптики…А еще интеллигентные люди! Ворье! У Галины Павловны — английский парик! Ему цены нет! Ворье! Какие меры вы собираетесь предпринять, гражданин Танненбаум?
Танненбаум громко икнул и быстро вышел. Покачивая головой, Юрий Львович опустился в кресло.
— А зачем вы взяли с собой бинокль? — приветливо спросила Анька.
— То есть как — зачем? — удивился Юрий Львович. — Здесь же семинар!
— Вот именно. Я спрашиваю: зачем на семинаре бинокль?
— Э-э, коллеги… А вы знаете, как переводится с латыни слово «семинар»?
Мы с Лукошкиной не знали, о чем и сообщили Юрию Львовичу.
— То-то, — ответил он удовлетворенно. — Слово семинар на латыни означает — рассадник!… А вы что себе думали?
И Юрий Львович торжественно поднял указательный палец.
— А что еще украли? — спросил я.
— Еще? Да, кажется, ничего.
— Вы уверены?
— Э-э… нужно проверить.
Юрий Львович ушел. А я задумался.
Я задумался, но ничего путного в голову не приходило.
* * *
Ничего путного в голову не приходило.
Аня сказала:
— Плюнь, Андрей… Пусть сами разбираются, кто тут у них такой шустрый. А нам еще денек отмучиться, да и домой.
Она все правильно сказала: ну что в самом деле голову ломать?… Парик… бинокль… Какое мне дело? Отбарабаним завтра лекции, попрощаемся с коллегами, а послезавтра утром господин Танненбаум отвезет нас в аэропорт.
