— Вы к кому, молодой человек? — Охранник на входе заступил мне дорогу.
— К Виктору и Станиславу Карпенко.
— Вам назначено?
— Полагаю, они мечтают меня видеть. Я — Владимир Соболин, журналист.
Охранник недоверчиво взглянул на мою растрепанную шевелюру и перемазанное лицо, но снял трубку и набрал номер. Назвав мою фамилию и выслушав ответ, он переменился в лице.
— Велено пропустить. Я провожу… — Он схватил меня за локоть и повел по коридорам «Лаки чена».
— Сюда, — мы остановились перед обитой мягкой кожей дверью.
Он остался снаружи, а я вошел внутрь, с трудом унимая дрожь. Офис как офис: несколько мягких кресел, журнальный столик с чашками и кофеваркой, бар, рабочий стол с компьютером. Оба брата были здесь — не знал бы, что они с моими коллегами натворили, никогда бы не подумал, что они на такое способны: дядьки как дядьки. Средних лет, с залысинами, в очках, щечки пухлые, костюмы дорогие…
Если они и не ожидали моего визита, то не очень-то это показывали. Один — кажется, Виктор — курил сигарету. Рассматривал меня внимательно.
— Ну, здравствуй, сучонок! — произнес наконец один из них. — Что, струхнул? Нагадил, а потом и сам обгадился? Памперсы-то захватил?
— Вах, баюс, баюс, баюс… — отчаянный страх можно било прикрыть лишь нарочитым хамством. — У вас у самих-то, господа хорошие, памперсы имеются?
Станислав полиловел от ярости, рванулся ко мне и вцепился в воротник жилетки. Хрясь. Удар кулака пришелся точно в нос. Кровь закапала на жилетку, футболку…
— Сука! — Станислав оттолкнулся от меня и стал брезгливо вытирать запачканную кровью ладонь носовым платком.
Надо было вести сцену к финалу, тем более что, по моим расчетам, рубоповцы должны были появиться с минуты на минуту. Я издал сдавленный жалобный сип, согнулся в три погибели, схватился за сердце. Рожу при этом я скорчил максимально страдальческую.
— Станислав, что с этим придурком?
— Сердце! Воды… — я захрипел и скорчился еще больше.
— Дай ему воды, а то еще загнется, не приведи Господи…
Станислав плеснул из графина воды в высокий стеклянный бокал. На донышко. Жадина! Протянул стакан мне.
Я сделал глоток. Пора! Я грохнул со всего маху бокалом по углу стола. Разлетелись осколки, но донышко с торчащими острыми краями уцелело.
Братья растерянно попятились от меня. Они всерьез опасались, что я могу кинуться на них. — Что, испугались? — я усмехнулся. Оттянул ворот футболки и располосовал ее «розочкой» почти до пупа. Теперь будет больно: вонзил стекло себе в грудь. Неглубоко, я же не сумасшедший. Прочертил кровавую полосу поперек. Затем еще одну ниже. Кровь потекла по груди. Все поплыло. Я еще видел, как Станислава вывернуло от зрелища прямо на кожаное кресло. Из коридора донесся топот. Пора. Я отбросил остаток стакана под ноги Станиславу — на ней кроме моих отпечатков пальцев были и его — пусть теперь докажет, что это не он меня так разрисовал.
