Комната со шкафами от пола до потолка вдоль стен. Окна с решетками выходят во двор. Полки заставлены глиняной посудой. Гвоздика, корица, лавровый лист. Кладовая приправ. Мои ученые могли бы и дистиллят приправить. Глоток которого Эрконвальд должен пропустить на завтрак. Тогда у него встанет и он сможет вылечить красный прыщик на носу у этой застрявшей дамы. Прямо между прекрасными голубыми глазками. Которые так и будут сверкать в течение восьми или девяти лет хорошего траханья, от которого она явно отвыкла. Сегодня вечером мой первый выход в свет. А я ищу бензин. Чтобы отправить матрону из этого зверинца.
Клементин толкает другую дверь. Большая комната, горят свечи, круглые каменные колонны поддерживают сводчатый потолок. Вделанный в стену камин с железными причиндалами, цепями и вертелом. Вдоль стены огромная чугунная печь. На колышках батареи сковородок. Охает, внезапно оборачиваясь, девушка. С ее руки капает жир.
- Свят, свят.
- Извините за вторжение. Я ищу Персиваля.
- Я думаю, он в конце туннеля, сэр, рыбу ловит.
- Так, а вас, я, думаю, не знаю.
- Меня наняли на время, сэр, я подруга Имельды. Она попросила меня помочь, и вот сегодня я на ужин готовлю суп. Тут уже приходил джентльмен с луковицами, хотел опустить их в котел. А за час до этого мы в темноте , в туннеле, гонялись за свиньей, чтобы поймать и зажарить ее, Имельда и Мэри так до сих пор за ней и гоняются.
- Прекрасно.
- Я что-нибудь могу сделать для вас, сэр?
- Нет, спасибо.
- Спасибо вам, сэр.
Клементин останавливается в кладовой для приправ. От такой неожиданной встречи у меня прямо дрожь в ногах. Девушка с пышными темными волосами. Гибкие белые руки с закатанными рукавами синего свитера. Вернись и спроси, как ее зовут. Еще одна смертная в штате. Невероятной красоты, обнаружена внизу, в подвалах. Надо перевести ее в верхние комнаты в замке, поближе к звездам.
- Извините, что снова беспокою вас.
- Пожалуйста, пожалуйста.
- Но я не знаю, как вас зовут.
- Шарлен.
- О, прекрасное имя.
- В честь моей бабушки. Она проработала здесь, в замке, всю свою жизнь, умерла тут же, в прачечной, рядом с конюшней, где она жила последние пятнадцать лет, даже носа не высовывая, пока оттуда ее не вынесли в гробу, она любила тепло от труб. Она с такой любовью складывала простыни и укладывать их в стопками в шкафах для сушки, что можно было порезаться об их кромки.
- Вы здесь постоянно?
- Не знаю, сэр. Полагаю, что все будет зависеть от вас, сэр.
