К началу учебного 1986 года в МГПИ сформировалась группа инакомыслящих студентов в несколько человек, стремившихся как можно скорее перейти к открытой общественной активности. Ядро группы составляли федералисты и несколько их одногруппников, в разной степени разагитированных «на картошке», а также члены ОК ВРМП с истфака А. Василивецкий, В. Губарев и примыкавший к ОК В. Тупикин. К группе примыкали также несколько девушек с филологического и романо-германского факультетов, с которыми революционеры познакомились «на картошке». От них ждали дальнейших действий. Студенты рвались в бой. В октябре на истфаке было объявлено о заседании дискуссионного клуба «Социализм и демократия». Предстояла первая политическая акция.
ПОЛИТИКА МНОГОЕ БЕРЕТ от театра, от шоу. Она не может существовать без театрального пафоса и драматизма, без актерства и превращения масс в зрителей. И театр черпает сюжеты в политике. А в авторитарном обществе театр становится делом политическим. Эзопов язык театрa – политическая сила. В 1986 году, когда границы разрешенного были неясны, а репрессивная машина еще готова к подавлению инакомыслия, неформалы решили использовать форму театра в интересах агитационного содержания политики.
Сразу после приезда студентовисториков в Москву с сельхозработ «общинные социалисты» организовали дискуссионный клуб исторического факультета МШИ имени В. И. Ленина и межфакультетскую стенную газету, которая каждый раз выходила под новым названием: «Айсберг», «Ледокол» и так далее. Центральным материалом первого выпуска газеты стал мой памфлет «Обыкновенный рашизм», направленный против консервативного педагога К. Раша, выступившего 21 октября с лекцией в МШИ. Через несколько лет против Раша выступила и большая пресса (журнал «Огонек» даже под тем же заголовком), но в 1986 году педагог-милитарист пользовался поддержкой партийных органов. В статье воинствующий консерватизм Раша сравнивался с нацизмом, взгляды характеризуются как реакционные и казарменные: «Вот он, идеал школы, какой там школы – всего общества – лучезарная казарма, стройные колонны и ряды, беспрекословное подчинение старшим».
Студентам удалось даже передать текст статьи самому Рашу с предложением дать ответ. «Ответ» последовал из партийных органов.
Оказывается, патриотический педагог не поверил, что статья инициирована студентами, и решил, что имеет дело с происками влиятельных врагов. «Нам сообщили, что Раш собирается отвечать на наш выпад в партийной прессе. Я помню, нам это очень польстило» – вспоминает В. Гурболиков. Но парторганизация истфака настаивала, чтобы дело уладили миром, что и было сделано при посредничестве студента-коммунара с физфака И. Колерова и журналистки О. Мариничевой. Они организовали телефонный разговор между редакторами «Айсберга-Ледокола» и их «жертвой». Раш заявил, что его оппоненты не представляют подлинную молодежь, каковую отождествил с воинами-»афганцами», с негодованием отклонил предложение опубликовать в стенгазете ответ, но от преследования обидчиков также отказался.
