ПРИ СОЕДИНЕНИИ неформальных групп в коалицию, которая в перспективе должна была стать работоспособной политической организацией, начиналась ожесточенная борьба за ниши. Команды «Гражданского достоинства» и «Общины» недолго удовлетворялись нишей орговиков Клуба социальных инициатив и быстро стали претендовать также на нишу стратегов (это особенно характерно для «Общины», которую не устраивали взгляды стратегов клуба). Пропагандистские и агитационные задачи разных организаций быстро вошли в конфликт из-за отсутствия авторитетного арбитража, единой группы стратегов и вообще перепроизводства идеологов.
При создании «Московского народного фронта» стратеги «Социадиетической инициативы» увидели выход из этой ситуации в притоке идеологически неискушенных людей, которых можно было выстроить в структуру организационного аппарата, не отягощенную сложными идеологическими размышлениями. Выделение ниши жестко специализированных орговиков (в будущем ставших профессионалами этого дела) могло значительно повысить эффективность работы. Но не с этими стратегами и агитаторами. Аппарат выбрал себе других стратегов и агитаторов, обладавших доступом к СМИ и административному ресурсу – депутатов.
Старые стратеги, оставшиеся без идеологизированных орговиков, оказались за бортом. Им оставалось либо создавать новые группы, которые на фоне развернувшегося массового движения выглядели как секты, либо использовать остатки авторитета в популистском движении, баллотироваться в представительные органы власти, чтобы получить административный ресурс. Но вскоре выяснилось, что этот ресурс имеет смысл только при встраивании в функциональную систему «Демократической России». Ниши стратегов и арбитров в ней были уже заняты, и стратегам-социалистам в этой структуре места не было.
В то же время неформальные группы, которые имели самодовлеющую структуру, основанную на синтезе организационных и идеологических ниш, могли участвовать в популистском разделении труда только в том случае, если взгляды группы совпадали с идеями либеральных стратегов. Поэтому структура популистской «второй партии» и неформалы (особенно социалисты) объективно отторгали друг друга.
Политические неформальные группы сохранили идейную мотивацию работы актива еще на несколько лет. В то же время демократизм неформальной системы приводил к перегрузке лидерской группы, так как лидеры выполняли сразу несколько важных функций. В итоге в 1991 году наступила усталость старого актива, которая наложилась на изменение социальной ситуации. Работа на голом энтузиазме при нерегулярных приработках уже не устраивала большинство участников лидеров неформалов, и они предпочли профессионализировать свою общественную деятельность на новых, более специализированных и иерархических основаниях. Неформальные группы превратились в команды, составившие костяк современного российского гражданского общества. Однако вокруг этого костяка сохранилась среда, в которой сильны старые неформальные организационные принципы.
