– Ну, посмотри же ты в зеркало, ради Бога. Ты же знаешь, что я прав. Тебе уже тридцать шесть. Ты просто не в состоянии сыграть восемнадцатилетнюю девочку, Фиби, это не в твоих силах, ты же сама видишь.
– Нет, в моих, – плакала она. – О, Джулиан, пожалуйста, пожалуйста, разреши мне. Я сброшу немного вес и стану такой хорошенькой… Посмотри, как я выгляжу на фотографиях «Презент Лафтер». Они написали, что я была очаровательно молодой и такой трепетной.
– Это было несколько лет назад, дорогая. – Джулиан знал, что надо оставаться непреклонным; Фиби шла на все, пытаясь манипулировать мужем, но он не мог допустить, чтобы в их браке центр власти переместился в ее сторону. Одному только богу известно, что она вытворяла все это время. Эта борьба всегда была трудной, но ему пока удавалось держать ситуацию под контролем. Он верил в то, что мужчина всегда в семье главный, и, зная, как это важно, старался следовать этому правилу.
– Еще лет пять назад, Фиби, – продолжал он, – в роли Джоанны ты была просто неотразима. Но Элиза совсем ребенок. Прости, но дело уже сделано. Я выбрал Луизу, и завтра в прессе появятся сообщения на эту тему.
Фиби прекратила плакать и осторожно посмотрела на Джулиана.
– Я понимаю, – вздохнула она, вытирая платком поплывшую тушь, – вот так всегда: испортил настроение и избавился. Ну что же, спасибо.
– Фиби, прекрати, ты выглядишь просто нелепо. У тебя ведь прекрасная жизнь. Я даю тебе все, что ты хочешь. Ты играешь практически во всех моих фильмах, но в этом тебе играть не стоит. Так что давай прекратим эти глупые споры, и дай мне, ради всего святого, хоть чуть-чуть поспать.
Фиби задумчиво крутила на пальце толстое золотое кольцо с бриллиантами от Гаррада, поправила расшитый золотом стоячий воротничок от Ван Клифа и Арпельса, начала крутить пуговицы на своем бежевом кашемировом костюме от Жака Фата. Все эти жесты были хорошо знакомы Джулиану, и он понял, что жена что-то замышляет. С усталым вздохом он откинулся на кушетку, чувствуя, как ноет все тело. Сегодня он встал в пять утра. Позавчера вечером Фиби настояла, чтобы они пошли на премьеру «Кольца вокруг Луны», а потом на шумную вечеринку у Бинки Бьюмонта. Он спал всего три часа и чувствовал себя совершенно разбитым.
– Фиби, я так устал, – тихо сказал он. – Может, ты все-таки оставишь меня сейчас одного? Мне надо хоть чуточку вздремнуть, после обеда снимается очень важная сцена.
– Да, я уже ухожу. Не волнуйся, – холодно сказала она, натягивая бежевые замшевые перчатки, отделанные по краям норкой. Она пожала широкими плечами, на которые был накинут новый отделанный соболем жакет от Бергдорфа Гудмана из Нью-Йорк Сити, и сказала:
