Герман немного подумал, потом сказал:
– Вы имеете в виду Гарри Браунинга?
– По-видимому. – Она выдохнула тонкую струйку дыма. – Такой тощий, лет пятидесяти, а может, и ближе к шестидесяти. Маленький и вредный.
Герман покашлял, чтобы показать, что дым его беспокоит.
– Да, это Гарри Браунинг. Он чуть ли не дольше всех на студии. А почему вы спрашиваете?
– Потому что, когда я ему сказала, кто я, он тут же сообщил мне, что у Шейлы нет племянницы.
Герман нервно рассмеялся.
– Гарри считает, что он знает всех. Не обращайте на него внимания, он странный малый.
– Черт возьми, Герман. Если Гарри знает всех, то, может, он сможет рассказать мне что-нибудь о Микки Столли. Как вы думаете?
– Не совсем понимаю, что вам надо, – ворчал Герман, обиженный не только тем, что она продолжала курить, но и неподобающими женщине выражениями.
– Все, что проходит мимо вас, – сказала она прямо.
Через шесть недель она пошлет этого старина созерцать звезды. Определенно, его дни на студии сочтены.
– Ладно, Герман, вот что вам надо сделать. Позвоните Гарри как его там и скажите ему, что я действительно племянница Шейлы, придумайте какую-нибудь жалостливую историю о давно пропавших родственниках. И еще, договоритесь о просмотре всего отснятого материала по «Настоящему мужчине». Хочу посмотреть, что это такое.
– Но…
Она загасила сигарету. Курение – плохая привычка, надо бы бросить.
– И не возражайте, Герман. Предполагается, что у вас в рунах дубинка, так воспользуйтесь ею. Пусть они вспомнят, что вы представитель Эйба Пантера, так что самое время дать кой-кому пинка под зад, потому что, если вы этого не сделаете, появится большое искушение у меня.
Герман поежился.
– А сейчас я ухожу, – продолжила она. – Мне жарко. И я устала. Завтра приду снова. Так что до завтра.
На бульваре Голливуд машина Шейлы сломалась. Лаки вылезла из нее, злобно пнула, отчего самой же стало больно, и вошла в порнокинотеатр, напротив которого машине пришло в голову отдать концы.
– Можно от вас позвонить? – спросила она жующую резинку блондинку-кассиршу.
– Вон там на улице телефон, – прошепелявила блондинка. – Через два квартала.
– У вас что, здесь нет телефона?
– Не для посторонних.
Лаки сняла страшные очки, которые сводили ее с ума, и уставилась на женщину жгуче-черными глазами.
– А десять монет сделают его доступным для посторонних?
Женщина не колебалась.
– Давайте деньги.
Лаки помахала десяткой в воздухе. Кассирша схватила бумажку, запихнула ее под лифчик и вытащила грязный белый телефон, видимо, стоявший на полу.
