Лаки слушала, улыбаясь про себя. В настоящий момент она пыталась заключить сделку и в случае удачи навсегда освободить его от необходимости подчиняться продюсеру, которого Ленни не уважал, режиссеру, которого презирал, и студии, где у руля стояли люди, с кем ему никогда больше не хотелось иметь дело, хотя он и заключил с ними контракт на три года, вопреки совету Лаки.
– Я уже готов все бросить, – причитал он в сотый раз.
– Не делай этого, – попыталась она успокоить его.
– Да не могу я работать с этими задницами, – простонал он.
– Эти задницы могут потребовать с тебя целое состояние за нарушение контракта и не дадут возможности пристроиться где-нибудь еще, – добавила она резонно.
– А пошли они, – ответил он небрежно.
– Не делай ничего до моего приезда, – предупредила Лаки. – Обещай, что не будешь.
– Когда это случится, черт побери? Я уже начинаю чувствовать себя девственником.
Она хмыкнула.
– Гм… и не знала, что у тебя такая хорошая память.
– Поторопись, Лаки. Я соскучился.
– Может, приеду раньше, чем ты думаешь, – сказала она таинственно.
– Уверен, ты сразу меня узнаешь, – заметил он сухо. – Я всегда в полной боевой готовности.
– Очень смешно. – Улыбаясь, она положила трубку.
Ленни будет потрясен и обрадован, когда узнает, какой сюрприз Лаки ему приготовила. И в тот момент она собиралась находиться рядом с ним, чтобы насладиться произведенным впечатлением.
После разговора с Лаки Ленни долго не находил себе места. Он женат на самой восхитительной женщине в мире, но, черт побери, что он от этого имел? Почему она не могла сказать: «Ленни, если у тебя сложности, я сейчас приеду». Почему не может она забыть обо всем и быть рядом с ним?
Лаки Сантанджело. Великолепная до умопомрачения. Сильная. Знающая, чего хочет. Страшно богатая. И чересчур независимая.
Лаки Сантанджело. Его жена.
Иногда ему казалось, что все это сон – их брак, его карьера. Еще шесть лет назад он был обычным комиком в вечных поисках шутки, заработка, готовым на все.
Ленни Голден, сын сварливого старого Джека Голдена, комика-эксцентрика из Вегаса, и неудержимой Алисы, или Тростинки Алисы, как ее называли, когда она была стриптизеркой в Лас-Вегасе, работавшей по принципу «еще чуть-чуть и все увидишь». Он сбежал в Нью-Йорк в семнадцать лет и добился успеха самостоятельно, без помощи родителей.
Отец давно отошел в мир иной, но Алиса все еще обреталась в этом. Шестидесяти пяти лет от роду, резвая, как пергидрольная старлетка, она застряла на каком-то повороте жизни. Алиса Голден никак не хотела смириться со своим возрастом, и единственной причиной, по которой она признавала Ленни своим сыном, была его известность. «Я вышла замуж ребенком, – сообщала она любому, кто соглашался слушать, хлопая накладными ресницами и кривя чересчур ярко накрашенные губы в похотливой ухмылке. – Родила Ленни, когда мне было двенадцать».
