– Я хочу сдать ваши комнаты, – объявила она, – и чем скорее, тем лучше. Я…
– Надеюсь, вы сдадите их не черным, – вмешалась, испугавшись, миссис Рифкин, совсем забыв, с кем сидит рядом.
Автомобиль резко завернул за угол, и Ник ткнулся в обширную теткину грудь. Он бы хотел, чтобы его прямо на нее и вырвало, старая корова вполне это заслужила.
– А как насчет Ника? – спросил Примо, как будто он не сидел рядом с ними.
– Ты его заберешь с собой, – ответила Фрэнни, даже не подумав о том, что хотя бы мальчику надо было предложить остаться на некоторое время.
– Ему будет лучше у тебя, – настаивал Примо. Фрэнни нащупывала в сумочке другую шоколадку.
– А что мне делать с шестнадцатилетним парнем? – сказала она, всполошившись.
Но Примо отступать не собирался:
– Ну, по крайней мере, у него будет дом.
Отец действительно о нем заботился или попросту хотел от него избавиться и зажить на свободе?
– Да, конечно! Тратить лишние деньги на еду! И на одежду, и всякое такое, что нужно мальчишкам, – негодующе ответила Фрэнни. – Нет уж, спасибо. Он твой сын. И поедет с тобой.
Вопрос решили.
Ник подался вперед, стараясь подавить чувство отчаяния, поднимавшееся в душе, такое острое, что он с трудом дышал. Еще вчера мать была с ним. А сегодня ее нет – вот так. Сердечная недостаточность, сказали ему.
Сердечная недостаточность в тридцать семь лет? Нет, скорее, она сама решила уйти. И оставила его одного, с Примо, потому что у нее совсем уже не было сил.
Когда они вышли из такси на кладбище, Примо стал ворчать и хныкать, и Фрэнни поняла, что это она должна расплачиваться с шофером.
– Я оставил бумажник дома, – пробормотал Примо боязливо.
– Обезьяна грязная, – сказала она злобно и отсчитала ровно столько, сколько было на счетчике.
Шофер схватил деньги и газанул прочь и при этом всех забрызгал грязью с ног до головы.
Миссис Рифкин была недовольна. Она раскрыла выцветший зонтик и негромко пробормотала:
– Не надо им позволять садиться за руль, вот что я скажу.
Ник дрожал. Как мать могла оставить его одного с Примо?
Отчаяние сменилось злостью. Ему хотелось кричать и ругаться. Если бы он мог до нее добраться, он бы душу из нее вытряс.
Только он опоздал. Уже вытрясли. Она была мертва. Тощий человек в блестящем сером плаще со зловещим капюшоном объявил, что он проводит их к могиле.
– Все тут? – фыркнул он, по-видимому, разочарованный немногочисленностью.
– Ага, – ответил Примо воинственно. – А что, разжиться хочется?
Мужчина пренебрежительно промолчал.
