Упаковав наконец вещи, она беглым взглядом окинула комнаты – не забыла ли что-нибудь – и, подхватив чемоданы, вышла вон. Шейла уже подходила к воротам, едва волоча свою поклажу, когда чуть не столкнулась с Артуром.
– Уезжаешь?
– Нет, увлеклась тяжелой атлетикой! Гири пока не купила, вот и тренируюсь с чемоданами.
Он пропустил сарказм мимо ушей.
– Куда же ты поедешь?
– Это тебя не касается!
– Я мог бы отвезти тебя.
– Спасибо, не надо. Я скорее пройду всю дорогу босиком, чем сяду в твою машину! А теперь, будь любезен, дай мне пройти.
– Тогда я вызову такси.
Она зло посмотрела на него. Когда же, наконец, до него дойдет?
– Я же сказала: спасибо, не надо!
– На столе в холле конверт. В нем твоя зарплата.
Если бы все происходило в кино, она бы швырнула этот конверт ему в лицо, а еще лучше – изорвала бы купюры на мелкие кусочки и бросила, чтобы они медленно, как конфетти, опускались на землю. Но она не в кино, а в реальной жизни, в чужой стране, далеко от дома и поэтому очень нуждается в этих деньгах. Правда, можно послать телеграмму матери и попросить прислать немного, но гордость не позволит это сделать. Надо экономить, чтобы хватило на билет до Лондона.
Шейла протиснулась в чуть приоткрытую ухмыляющимся охранником створку ворот, спотыкаясь, добрела до ближайшего телефона и вызвала такси. Когда же села в машину и водитель спросил, куда ехать, она лишь беспомощно развела руками и прорыдала:
– Не зна-а-ю.
Таксист оказался добрым человеком и, не спрашивая ни о чем, отвез горько плачущую пассажирку в приют, где торопливо и тихо переговорил с какой-то женщиной. Та бросила на Шейлу по-матерински заботливый взгляд и проводила ее в небольшую, но очень уютную и чистую комнатку, после чего тихонько удалилась.
Первым порывом Шейлы было, естественно, уехать. Если не обратно в Англию, то, может быть, на Восточное побережье. Да куда угодно! Только бы подальше от Артура Грина. Но, взвесив все перспективы, она отвергла их одну за другой.
Во-первых, не хотелось возвращаться домой униженной и оскорбленной. Шейла представила реакцию матери, которая не так давно настойчиво уговаривала ее не уезжать в Австралию.
Во-вторых, что она выиграет, если уедет, скажем, в другой город? Да ничего. Артур все равно решит, что она сбежала, поскольку не смогла совладать с собой. Наверняка он убежден, что Шейла по-прежнему влюблена в него.
Ну уж нет! Слезы, промочившие за ночь ее подушку, были свидетельством разочарования в человеке, которого Шейла полюбила и который предал ее. Как он мог заниматься с ней любовью, заранее готовясь причинить боль? Очевидно, все, что рассказывала о нем Джун, правда…
