— Да, — чуть слышно прошептала она. — Мне кажется, мои волосы коснулись бы воды, хотя и не уверена.
— Я хотел бы увидеть ваши волосы распущенными по плечам и обрамляющими ваше прекрасное лицо.
Он говорил очень тихо, не сводя с нее глаз.
— Мои волосы начинают виться, когда намокнут, — сказала Мег.
Наклонившись к ней через разделявшую их модную гладь», он произнес:
— Венец из бронзовых кружев.
Сердце Мег сжалось в сладкой истоме.
— Как это красиво сказано! Я и не знала, что вы умеете так поэтично выражаться, милорд.
Дотянувшись, он коснулся ее волос.
— В молодости я писал стихи. Всякий юнец сочиняет сонеты в пылу первой любви.
— А ваша первая любовь тоже была рыжей?
Он покачал головой.
— Увы, нет. Сказать вам всю правду? Я безумно влюбился в гувернантку моей сестры, Генриетту Эндовер, красавицу двадцати шести лет. Только что перед этим меня исключили из Итона за то, что я, вымазав чернилами учительский стул.
— Скверный мальчишка, — сказала Мег ласково, желая продлить очарование.
— У мисс Эндовер были прямые темные волосы. Помню, я увидел однажды, как она распустила их по плечам. Я просто обезумел. А у вас длинные волосы, Мег? Я хотел бы знать, могут ли они окунуться в наш пруд. Хоть раз мне хотелось бы увидеть их такими же свободными, как ваш дух.
Мег была заворожена его словами. Она совсем забыла свое стремление уйти из библиотеки как можно скорее. Он заставил ее забыть девическую скромность. Без малейшего колебания она дернула за ленту, скреплявшую волосы. Когда локоны рассыпались, лорд Уортен нежно расправил их у нее на плечах и шее. Он не мог допустить даже мысли о Монтфорде, ласкающем ее слух своими лживыми любезностями.
Мег осмотрелась.
— Боюсь, до воды они не достанут.
— А если вы обопретесь на локоть?
Он втайне надеялся, что она не согласится, опасаясь, что ему не устоять, если он увидит ее на полу возле раскинутой простыни. Но она немедленно легла, опустив голову на руку. Перекинув волосы себе на лицо, она опустила их в воображаемый пруд.
Фантазия ее все больше разыгрывалась. Внезапно в ее сознании возник образ прекрасной Розамунды, лежащей на берегу пруда. Горькие слезы капали в воду. Одна мысль терзала ее — как ей одолеть зловещего графа Фортунатто. И вдруг он, этот злодей, появился перед ней!
«…— Попалась, Розамунда! Теперь тебе не уйти от меня.
Розамунда пронзительно вскрикнула. Но в зарослях лемносских кедров никто не слышал ее жалобных криков. Вулкан не допускал никого в свои сады: преданные слуги повиновались своему божеству.
