— Не лебези как ребенок, — ворчала старушка, отмахиваясь от нее, как от назойливой мухи. Со мной все в полном порядке. — Я хотела взглянуть на твою рану и подумала, что это лучше сделать, прежде чем ты начнешь одеваться. — Абигайль подошла к Хеллер и подняла ее сорочку. — Сильно болит, дорогая? — спросила она, взяв ножницы и разрезая повязку.
Хеллер наклонилась, пытаясь заглянуть под повязку.
— Осторожнее, пожалуйста. Надеюсь, ты не разозлилась на меня за то, что я уснула, не дожидаясь, пока ты меня перевяжешь. Просто я очень устала.
— Нисколько, дорогая. Кажется, все очень неплохо заживает, но тебе придется не надевать корсет, пока ты окончательно не поправишься.
Хеллер на этот раз решила, что ей лучше не спорить.
— Я думаю, ты права. — Она повернулась к тетушке, которая ожидала ее с бальзамом и свежей повязкой.
Абигайль одобрительно кивнула и наложила повязку.
— Теперь ты готова сообщить мне, почему я получила подушкой по лицу вместо приветствия?
— Я уже сказала: мне стало немного не по себе. — Хеллер надеялась, что ее обтекаемый ответ удовлетворит Абигайль.
— Немного? Но ты чуть не свалила меня с ног! Полагаю, мисс Пенниуорт недостаточно хорошо учила тебя держать в узде твой ирландский темперамент.
— Это моя неудача, не ее, — уныло сказала Хеллер. — Я все забыла — все, что учила когда-то, поэтому и вела себя словно дикарка, какой была прежде. После всего, что вы сделали для меня, я чувствую себя настоящей свиньей.
Абигайль презрительно фыркнула:
— О, ради Бога, племянница, к чему это самоуничижение! Тебе только что нанесли опасный удар, во всяком случае, ты так думала, потом ты очнулась в чужой комнате, с чужими людьми, суетившимися вокруг тебя. Ты была испугана и смущена; немногие сумели бы сохранить спокойствие на твоем месте, на самом деле, молодая леди, я горжусь вами. Очень сомневаюсь, что я действовала бы так же решительно в подобной ситуации. — Старушка понизила голос и добавила с любовью: — Ради меня ты рисковала своей жизнью! — Она взяла руку Хеллер и пожала ее.
Девушка робко улыбнулась и покачала головой:
— Тетушка, я так хочу, чтобы ты гордилась мной! А еще хочу, чтобы Александр Райс почувствовал, что он сделал правильный выбор и я достойна его доверия. Он был так добр, назначив меня секретарем. — Она опустила сорочку. — И вот теперь этот человек — сеньор Монтаньос. Он говорил мне такие вещи… он унизил, оскорбил меня и наслаждался этим!
Хеллер отошла от тетушки, сев на край кровати, задумалась.
