Пожар!
Нет. Еще одна иллюзия за прозрачным занавесом. Языки пламени лизали какой-то фон, слишком плоские, чтобы быть настоящими. И зазвучала скрипка, продолжая меланхоличную мелодию предыдущей песни и превращая ее в танец. Присоединилась вторая скрипка, и из-за занавеса раздался металлический звук кастаньет.
На этот раз сверху опустились качели, на которых, скрестив длинные стройные ноги, сидела женщина в развевающихся юбках. Своими кастаньетами она создавала контрапункт скрипкам, ее руки мелькали в воздухе, все тело освещалось сзади красно-золотым пламенем.
Гаэтана. И прежде чем стало видно ее лицо, сотня мужчин оказалась в ее власти. Качели не успели опуститься достаточно низко, а она уже легко спрыгнула с них, ее босые ноги бесшумно коснулись подмостков сцены. Ритм изменился, стал медленнее, осторожнее, как морской прилив. В унисон ему пульсировала и кровь в его жилах. Руки Джаррета сжались в кулаки. На затылке выступил горячий пот. Цыганка у костра, освещенная пламенем, неукротимая, извивалась в экстазе, по мере того как неумолимо ускорялся темп. И в таком же ритме билось его сердце. Дыхание участилось. Страсть вырвалась на волю и вышла из-под контроля. В возбужденном воображении мужчин она извивалась и подскакивала, как женщина в неистовом желании достичь оргазма. А потом показалось, будто огонь поглотил ее. Еще один театральный трюк, и женщина исчезла.
И опять никаких аплодисментов, как заметил Джаррет, когда понемногу стали успокаиваться его сердце, дыхание и определенные части тела. Возможно, даже самые пьяные и глупые из гостей понимали, что молчание в этом случае – высшая похвала.
Или представление еще не закончилось. Никто не увеличивал фитили в лампах, не зажигал свечи.
Весь театр, как церковь в страстную пятницу, застыл во тьме и святотатственном ожидании.
Как только снова зазвучала музыка, живая и пикантная, по обе стороны сцены вспыхнул свет. Со своего места он мог видеть его вертикальные полосы, веером расходившиеся по прозрачному занавесу, теперь молочно-белому, потому что он освещался спереди. А там, где встречались две половины занавеса, показалась великолепная длинная нога с красной подвязкой.
За такую ногу можно было бы и в бой вступить.
– У меня есть все, что мне нужно, – пела она по-французски, – кроме овощей для моего супа.
Ее горячий горшок. Он сразу понял, о чем эта песня.
– Длинный овощ. Твердый овощ, такой, что может выдерживать жар и оставаться как камень. Король среди овощей. Никакой другой не сможет удовлетворить меня.
