– Но вы бы выиграли время, чтобы собрать армию, – возразила Кэтрин.
– Да, и тогда, возможно, сражаться за свободу согласились бы не пять-шесть, а двадцать – тридцать тысяч человек. Но промедление было бы выгодно не только нам. Англичане не стали бы терять даром эти полгода: они обратились бы за помощью к заграничным союзникам, вымуштровали бы всю армию, чтобы больше не допустить позора, как в Престонпансе, устроили бы нам блокаду со стороны моря, да такую, чтобы даже рыба не проплыла. Пришел бы конец ошибкам, случайностям, просчетам туповатых генералов. Англия обрушила бы на нас всю свою мощь, мы захлебнулись бы в крови.
Заметив, как нахмурилась Кэтрин, Алекс зажал в ладонях ее похолодевшую маленькую руку.
– Нам не оставили бы ничего. Англичане покорили бы нас, уничтожили раз и навсегда – в назидание другим колониям, которые вздумают взбунтоваться. Но пострадали бы не пять тысяч одураченных смелых, но простодушных людей, а тридцать тысяч, их жены, дети и дома. У нас отняли бы все имущество. Шотландия перестала бы существовать.
Он надолго замолчал. Кэтрин разглядывала его лицо при утреннем свете: под глазами залегли круги,, которыхраньше не было, на лбу обозначились морщины, губы сжимались сильнее, чем в те времена, когда она считала его шпионом и убийцей, у которого нет совести.
– Я люблю тебя, Александер Камерон, – произнесла она. – И буду любить, что бы ни случилось, где бы мы ни поселились – в замке или хижине.
– Возможно, у нас, Камеронов, не останется даже хижины, если мятежники потерпят поражение и имущество их вождей будет конфисковано.
– Значит, Дональд может лишиться Ахнакарри?
– Однажды он чудом избежал этого – в 1715 году, когда его отец возглавлял восстание в поддержку Стюартов. Вождям предложили выбирать между виселицей или изгнанием, если они откажутся принести присягу королю Георгу. Когда вождь оказывался особенно упрямым и решительным, он мог приказать принести присягу сыну или брату и таким образом сберечь земли и титулы, несмотря на наказание.
– Твой отец, кажется, до сих пор во Франции?
– В Италии, вместе с королем Яковом. Многие вожди позднее подали прошения о помиловании и с разрешения Стюарта вернулись в Шотландию, но, как ты уже догадалась, мы, Камероны, упрямы. Старый Лохиэл то и дело заявляет, что не вернется на родину, пока на английский престол не взойдет Стюарт.
– Клан львов... – пробормотала Кэтрин и была награждена удивленным взглядом мужа. – Леди Мора рассказывала мне, как шотландцы преданы своим вождям.
