Ярость внезапно покинула потрясенного Коупа, его глаза стали тусклыми и безжизненными, лицо – старым и осунувшимся, плечи поникли, руки отпустили поводья. Заметив, что мятежники приближаются, офицеры окружили генерала плотным кольцом и убедили его вернуться на побережье, где ждали суда.
Алекс ощутил боль в руках. Мышцы ныли, запястья жгли врезавшиеся в кожу веревки. Некоторое время он не мог вспомнить, где находится. Он потряс головой, чтобы прогнать туман, висящий перед глазами, откуда-то из мрака донеслись хриплые смешки, шарканье, шорох сена и глухие удары тел.
Боль в запястьях стала почти невыносимой, как и боль в висках. Его уши, голова, грудь казались чужими, налитыми болью, ее причинял даже стук сердца. Алекс глох от него, медленно умирал, чувствовал, как из него вытекает жизнь.
Он кричал, звал ее по имени, но Энни уже не слышала его. Эти звери постарались на славу, их когти оставили отметины на нежной белой коже, превратили ее в кровавое месиво. Господи, сколько крови! Она запеклась на бедрах Энни, на сене, на котором она лежала, на руках, на животе. С каждым глухим ударом из ее пересохших губ вылетал тонкий, мучительный стон.
Энни!
Выкрикивая ее имя, Алекс напрягся, изо всех сил натянул веревки, чтобы увидеть, что сделали эти дикари с его возлюбленной. Их было трое: Энгус, Малькольм и Дугалл Кэмпбеллы. Заклятые враги с незапамятных времен, приглашенные в Ахнакарри, чтобы отпраздновать брак их кузины Моры и Дональда Камерона, вождя клана Камеронов. Они прикрывали ненависть кривыми улыбками, но их глаза горели. Они дождались, когда самая молоденькая из женщин, забыв обо всех предосторожностях, ускользнула из толпы, чтобы побыть с любимым. Негодяи последовали за ней, выследили влюбленных и напали на них.
Алекс издал протяжный вопль, взбесившись при виде раздутой фигуры Малькольма Кэмпбелла, уродливо ухмыляющегося в экстазе. Страдая от мук Алекса сильнее, чем от собственного унижения, Энни вскинула руку с зажатым в ней неведомо где найденным обломком кремня и вонзила его в потный висок Кэмпбелла. Она наносила удар за ударом, ее зеленые глаза вспыхнули презрением. Острым краем камня она располосовала щеку и шею насильника.
Кэмпбелл завизжал и отпрянул, схватившись за щеку и глаз. Выхватив камень из пальцев Энни, он ударил ее кулаком в лицо так, что ее голова запрокинулась. Энни затихла – и больше не шевельнулась.
Алекс вскочил на ноги, нечеловеческим усилием разорвал веревки, забыв обо всем, одержимый той же жаждой крови, что и три зверя, стоящие перед ним. Схватив меч, настоящий старинный меч, который он хранил на сеновале и с гордостью показывал Энни, он вскинул его над головой. Легкий шорох сена привлек внимание Дугалла, стоящего на коленях рядом с Малькольмом, и он обернулся. Увидев Александера Камерона с мечом в руках, он побелел от ужаса, и в ту же минуту меч вонзился в спину его брата Энгуса. Громко хрустнул позвоночник, у Энгуса вырвался дикий вопль, Дугалл вскочил на ноги, но в ту же секунду перед ним сверкнула сталь. Первый удар он сумел отразить, второй тоже – так, что мечи столкнулись с громким лязгом.
