— Это просто констатация факта, а не комплимент, — проворчал он.
— А как еще можно воспринять такое утверждение? Всем известно, что мистер Тайлер весьма привлекательный мужчина… как и отец Томми, Байрон Гарретт.
Байрон Гарретт был чертовски красивым английским оперным певцом, с которым ей довелось выступать в нескольких операх. В последний раз это было в Бостоне, в то время, когда был зачат Томми. Когда Адель стала допытываться, кто является отцом ребенка, имя Байрона сразу всплыло в памяти, и Пенелопа назвала его, потому что говорить о Сете было очень больно. Кроме того, она знала, что Байрон вернулся в Англию на следующий день после завершения гастролей в Бостоне, так что у Адель не было возможности проверить правдивость ее слов.
— Б-байрон Гарретт — отец твоего ребенка? — заикаясь, переспросил Майлс, явно пораженный такой новостью.
— А разве твоя мать тебе не говорила? — Пенелопа нахмурилась и недоверчиво покачала головой. — Она знала это еще до рождения Томми.
Его удивление переросло в недовольство.
— Мать мне ничего не говорит, особенно про тебя. Все, что я знаю, — это то, что она помогла тебе родить ребенка и что будет скрывать его, пока ты не расплатишься с ней за все ее хлопоты.
— Заплачу за ее хлопоты? — Пенелопа презрительно хмыкнула. — И сколько же, по ее мнению, я ей задолжала?
На его лице появилось смущение, как и всегда, когда ему приходилось сталкиваться с подлостью своей мамочки.
— Ну, полагаю… немало, учитывая, как нежно она заботилась о тебе.
— Что ж, я уже достаточно заплатила ей, — ответила Пенелопа. — По моим подсчетам, твоя милейшая мамочка обобрала меня на сорок тысяч долларов за прошедшие полтора года.
Щеки Майлса побагровели под небритой щетиной.
— Да как ты смеешь утверждать, что моя мать мошенница! Если бы она не ухаживала за тобой, пока ты лежала в горячке, ты бы умерла через три дня после рождения своего драгоценного ребенка. Одно это вполне стоит сорока тысяч долларов.
У Пенелопы так и вертелось на языке ответить ему, что она бы не подхватила эту лихорадку, если бы Адель привела настоящего доктора вместо пьяной неряхи, выдававшей себя за акушерку. Но не успела она сказать и слова, как Майлс продолжил:
— И не забудь, что ты снимала комнату за пять месяцев до родов, добавь еще четыре месяца, которые тебе потребовались для выздоровления. Потом расходы на содержание твоего ребенка, на тебя, плата за лошадей и за мое сопровождение во время этих поездок к Сколфилдам. Сложи все это, и в целом получится довольно кругленькая сумма.
