– Это началось утром на Пасху, когда король отправился к мессе в Кардиффе. Король Генрих не подошел к святому причастию в этот священный день.
Мэллори кивнула.
– Потому что он должен был сначала исповедаться, а, по слухам, он не бывал на исповеди со времени убийства архиепископа Томаса Беккета два года назад в Кентербери на четвертый день после Рождества.
– Да, – ответил Фицджаст тоже с досадой. Из-за того, что она его перебила, или по какой-то иной причине? – Король Генрих вышел из храма на паперть и увидел седовласого старца. Старец приветствовал короля словами, которые тот едва смог разобрать.
– По-валлийски?
– Нет, по-английски. Вы говорите на этом языке?
Мэллори откинулась на подушки, уже раскаиваясь, что спросила. Голова раскалывалась от боли, у нее совсем не осталось сил, и она не имела понятия, как ей охранять королеву, если дочь ее величества отсылает ее прочь, советуя отдохнуть. Девушка стиснула ладони. Почему графиня это сделала? Потому что не хотела, чтобы Мэллори услышала, что скажет посыльный короля Франции? Это не имело смысла, потому что Бертрам, гонец, сказал, что должен передать послание лично королеве. Скорее всего он доставил письмо.
Теперь ничто уже не имело смысла. Мэллори приставили к королеве для охраны, а затем отослали прочь, чтобы она не совершила еще какого-нибудь ужасного промаха.
– Мэллори? – напомнил о себе Саксон. Когда она подняла на него взгляд, он снова спросил: – Вы знаете английский?
– Всего несколько слов, – ответила девушка, закрыв глаза. – Некоторые арендаторы моего отца изъясняются на языке саксов.
Внезапно открыв глаза, она хмуро взглянула на Фицджаста.
– Почему ваше имя звучит точно так же, как название древнего языка Англии?
Отмахнувшись от ее вопроса, Саксон спросил:
– Вам известно, что означают слова: «God houlde dhe, Cuning»?
– Да. Мне приходилось слышать, как некоторые арендаторы на землях моего отца произносили их. Это молитва – обращение к Богу с просьбой хранить короля.
– Именно этими словами старец на паперти и приветствовал короля Генриха и сэра Филиппа де Марка, единственного рыцаря, сопровождавшего короля к мессе. К счастью, – губы Саксона тронула ироническая усмешка, – или же к несчастью, сэр Филипп сумел перевести слова старца, в которых тот предостерегал короля, призывая соблюдать воскресенье как день, свободный от работы, и изменить то, что старец назвал порочной жизнью. Старец предрекал, что если король не выполнит этого требования, его ждут страшные несчастья, которые обрушат на него самые близкие ему люди.
