— Значит, ты предпочитаешь хранить себя, — пропела Кэролайн слащавым голоском, — для настоящей и единственной любви? Право же, я в восторге от такого благородства!
Томас пробурчал себе под нос очень грубое слово.
— Не иначе как твой брат пришел к выводу, — заметила Эмили, — что если уж ему предстоит обзавестись штанами без примерки, то не стоит перед этим примерять другие штаны, чтобы не судить потом предвзято о тех, которые придется носить до конца жизни!
Кэролайн не в силах была ответить — ее душил хохот.
— Это неправда! — закричал Томас, чуть не лопаясь от злости. — Каро, это неправда! Я занимался любовью со множеством женщин! Просто я не считаю свои победы тем предметом, который следует обсуждать с незамужней сестрой! — И, окончательно утратив надежду вразумить этих взбесившихся девчонок, он гордо развернулся и отправился в дом. При этом он задрал нос чуть не до небес, а спину держал неестественно прямо.
Прошло немало времени, прежде чем Кэролайн немного успокоилась и проговорила, вытирая слезы:
— Фу, Эмми! Нам не следовало так грубо поднимать его на смех. В конце концов, он все еще не выздоровел до конца!
— Черта с два! — возмутилась Эмили. — Он еще месяц назад был здоров как бык! Это вы с матерью вечно носитесь с ним как с маленьким!
— Но я ничего не могу с собой поделать, — призналась Кэролайн. — Он ведь был на волосок от смерти…
— Да, да, — с досадой перебила ее Эмили. — Ты мне все уши об этом прожужжала, благодарю покорно! Так или иначе, тебе ничего не удастся из него вытянуть. Даже если ему и было бы чем поделиться, он промолчит. Сама знаешь — правила чести, и все такое. Вечно они с этим носятся!
— Кто — они? — спросила Кэролайн. — О чем это ты толкуешь?
— О мужчинах, о чем же еще? Они ни за что не станут выдавать нам свои секреты! Чтобы было удобнее нами манипулировать! Иначе им не удастся удержать над нами власть! Они станут с нами разговаривать только в том случае, если захотят чего-то добиться. Во всяком случае, именно такие отношения сложились между моим отцом и матерью.
И в тот же миг Кэролайн стало не до смеха. Напротив, ей стало так тошно, как будто она снова оказалась в коридоре перед гостиной леди Эшфорт, за минуту перед тем, как Брей-ден Грэнвилл заставил ее сесть и опустить голову почти до пола. У нее даже промелькнула мысль: уж не хлопнется ли она сейчас в обморок?
— Ты действительно так считаешь, Эм? — еле слышно произнесла она.
— Да, конечно. — Эмили бросила травинку и принялась с энтузиазмом разглагольствовать о взаимоотношениях королевы и премьер-министра, приводя их как пример мужского эгоизма.
