— Во! Давно бы так, а то ходит незнамо в чем!
Я думала, что Зоя Васильевна будет меня ругать за пропущенный урок, но она меня не заметила. На следующем уроке я получила «два» по арифметике, а потом выяснилось, что я забыла костюм для физкультуры.
Дома я, не раздеваясь, легла на диван и случайно уснула.
Проснулась я оттого, что мама зажгла свет и спросила, что со мной. Со мной было ничего, кроме невыученных уроков, двойки по арифметике и мышиных туфель. Пришлось сказать, что у меня болит живот.
Мама уложила меня обратно на диван и стала щупать живот. Болело справа и слева, вверху и внизу. Мама сказала, что придется положить меня в больницу.
Ну, и не страшно. Там будет чисто и тихо, можно почитать и не думать про школу. И в классе за это время забудут и про туфли и про то, что я двоечница.
— Мам, это уже больница?
— Нет, приемный покой. Здесь тебя осмотрят и решат, что с тобой делать.
Ну— у, еще решать… Так могут заметить, что у меня за болезнь. Врачом оказался мужчина. Старый, лысый, в длинном халате. Вместо того, чтобы щупать живот, он внимательно посмотрел мне в глаза.
Все, попалась. Такой сразу выведет на чистую воду. Может, глаза закрыть, как у мертвой?
— Открой глаза, девочка, не бойся. Здесь больно?
Доктор со всей силы нажал мне на правый бок, и я взвилась чуть ли не до потолка.
— Вот видите, типичная печеночная колика. Придется пообследовать.
В палате оказалось полно детей. Они говорили на каком-то неизвестном больничном языке: зондирование, лямблии, акрехин. Сразу было видно, что у них болезнь настоящая.
Кровати в палате стояли как в лагере. Мне досталось место рядом с мальчишкой. У него было круглое коричневое лицо и узкие глаза. Тумбочка у нас была общая. На свою полку я положила яблоко и конфету, которые в последний момент мне сунула мама. А утром яблоко исчезло. По мальчишкиным глазам сразу было видно, что это он.
— Ты зачем украл мамино яблоко?
Мальчишка взвизгнул по-звериному, и у него из носа потекла кровь. Мне показалось, что сейчас он умрет.
— Запрокинь голову, я тебе на нос положу платок. Только подожди, намочу водой.
Не успела я найти кран, как ко мне кинулась большая девочка и ткнула кулаком в грудь.
— Чего, чего земляка-то избила?
И она прибавила слово, которое самое страшное ругательство.
— Я его не трогала. Только сказала, что нехорошо воровать мамино яблоко.
— А куда побежала, ябедничать?
— Я не ябедничать, а платок намочить. А то из него так вся кровь вытечет, и он умрет.
