– Время очень благосклонно к тебе, Сара, – восторженно произнес он. – Оно не наложило на тебя своего отпечатка. А как в остальном? Как тебе жилось?
Она передернула плечом – и двадцати лет словно не бывало. Голос ее звучал легко и беззаботно.
– Всего было понемножку, и хорошего, и дурного. Жизнь есть жизнь. А как ты?
– А я, как ты выразилась, выживал.
Голос Эда прозвучал сухо, но глаза светились радостью.
– Этому научила меня ты. Я и не предполагал, что ты на такое способна. То есть нет, я просто не думал, что кто-то сможет меня заставить жить по своим законам. Мне пришлось многое в себе перебороть. Дорасти до тебя.
Она любовно оглядела его.
– Это... это очень здорово удалось.
– Только не сразу. Твой отказ меня просто перевернул. Мне долго пришлось собирать себя из руин. Я будто заново учился жить. Человеку, которому всегда все давалось без труда, очень тяжело привыкать к новому образу жизни. У меня никогда не было проблем с женщинами. Я утратил всякий страх перед ними с четырнадцати лет. И тут вдруг все перевернулось. Я даже дошел до того, что женился на женщине, которая показалась мне похожей на тебя. Конечно, я ошибся, она недолго выдерживала сравнение с тобой. Кроме того, она хотела, чтобы я любил ее не за сходство с другой, а саму по себе. Я был на это не способен, и она оставила меня ради того, кто это мог. Я годами искал тебе заместительницу, Сара. И только когда я наконец смог осознать, что эта цель недостижима, что нет в мире другой такой женщины, как ты, и что пора привыкнуть к этому факту и принять его, – только тогда я почувствовал, что смогу вернуться сюда. Если уж я не в силах изгнать тебя из своего сердца... – Он не закончил фразу. Помолчал, потом продолжил спокойно: – Можно хотя бы встретиться со старыми товарищами, вспомнить прошлое, увидеть родные лица... Кто-то мне сегодня сказал, что время всех нас изменило. Я никак не ожидал, что ты нисколько не изменишься.
Все время, пока он говорил, она не отрывала от него глаз, слушая со страстным вниманием каждое слово, лихорадочно сжимая его руки в своих.
Он улыбнулся ей.
– Когда у тебя ничего не остается, кроме памяти, воспоминания приносят ужасную боль, – сказал он. – Когда я был в Корее, наша база располагалась на берегу реки. Лежа в палатке, я слушал, как дождь стучит по воде, и думал о нас, и об этом месте, и о том, как все было тогда. Я вставал и писал тебе длинные письма, рассказывая о том, что я чувствую, а утром дождь прекращался, сияло солнце, я рвал письмо в клочья и бросал обрывки в реку. – Он печально улыбнулся. – Временами мне казалось, что я вырвал тебя из своей памяти, освободился от твоих чар. А потом вдруг встречал женщину, которая тебя чем-то напоминала, и все начиналось сначала, я снова чувствовал себя в капкане. Я не мог понять, почему мне нужна одна только ты, почему на тебе так все сошлось, почему я не могу избавиться от тебя. Может быть, потому, что с тобой все было глубже, что ни с кем я не получал такого наслаждения, ни с кем не было такого ощущения полноты.
