– Приходил уж. Чего там! Погнали вы меня. «В другой раз, сказали, приходи…»
– Тем более.
– Напиши, барин, зачет, – тускло заметил Черноземный.
– Не могу, товарищ!
– Не можешь? – печально переспросил Емельян Черноземный.
– Не могу, – подтвердил профессор Доадамов.
– Тады во, гляди, барин, чего я чичас над собой изделаю. Пущай, пропадай аржаная моя головушка! И-и-эх-х!
С этими словами Емельян Черноземный не торопясь влез на стул и забил в стену профессорским микроскопом большой гвоздь.
– Что вы хотите сделать?! – воскликнул профессор, содрогаясь.
– Уж изделаю, – зловеще сказал Емельян Черноземный, привязывая к гвоздю петлю и быстро ее намыливая. – Не жить мне, товарищ барин, без зачета! Оно, конечно, может которым городским ты и поставишь зачет. Может, у которых городских полные книжки зачетов. Нешто за городскими угоняешься? Деревенские мы. Темные. От сохи, значит. И-и-х! Конечно… Может, я три дня не емши! Может, мне некуда головушку свою приклонить, может, я под мостами ночую да на березовой коре бином Ньютона щепочкой выковыриваю? Эх, сглодал меня, парня, город! Не увижу родного месяца! Распахну я пошире ворот, чтоб способнее было повеситься!
Емельян Черноземный опытным жестом накинул на шею веревку и, рыдая, продолжал:
– Был я буйный, веселый парень… Золотая была голова… А теперь пропадаю, барин, потому – засосала Москва. И-и-эх-х!… Пропадет, барин, самородок!…
– Вы не сделаете этого! – воскликнул профессор, обливаясь холодным потом.
– Изделаю, – тихо сказал Черноземный, осторожно раскачивая ногами стул.
– Давайте зачетную книжку! – прохрипел профессор Доадамов.
Следующий визит Емельяна Черноземного был в редакцию толстого журнала «Красный кирпич».
Раздвинув богатырскими плечами кучу бледно-зеленых молодых людей, Емельян Черноземный бодро вошел в кабинет редактора и остановился перед столом.
– Чем могу? – спросил бритый редактор.
– Демьяна Бедного знаешь? – коротко спросил Емельян.
– Знаю, – нерешительно сознался редактор, высовывая голову из вороха непринятых рукописей.
– Максима Горького знаешь?
– Знаю.
– Емельяна Черноземного?
– Зн… То есть н-не знаю…
– Не знаешь? Так сейчас узнаешь!
Емельян Черноземный высморкался в толстовку и быстро вынул из-за пазухи рукопись.
– Коли не знаешь, тады слухай: Эх, сглодал меня, парня, город, Не увижу родного месяца, Распахну я пошире ворот,
Чтоб способнее было повеситься!
– Приходите через две недели, – сказал редактор устало. – Впрочем, стихи, вероятно, не подойдут…
