В ее голосе Лоретта различила страдание.
Конечно, пока жив граф Уикский, он не захочет, чтобы его разведенная жена жила в одной с ним стране.
И поэтому, возможно, люди не станут принимать Ингрид.
И она знала, что Кэрты вряд ли ее простят. Но, с другой стороны, как говаривала ее няня, время лечит все раны.
Старшее поколение, возможно, сочтет нужным по-прежнему карать Ингрид за ее грехи.
Но более молодое поколение примет Ингрид как маркизу Голстонскую, хотя бы потому, что ее муж очень богат и знатен.
Лоретта порывисто наклонилась и взяла руки Ингрид в свои:
— Я буду от всей души молиться, Ингрид, чтобы к тебе пришла вся полнота счастья, какой ты заслуживаешь.
— Но я счастлива! — ответила Ингрид с вызовом. — И все-таки я не хочу, чтобы ты допустила ошибку. Мою величайшую ошибку я допустила, когда в семнадцать лет позволила выдать меня замуж за человека втрое меня старше!
— Ну хотя бы в последнем я не могу обвинить папу, — улыбнулась Лоретта.
— Это правда, — сказала Ингрид. — И все-таки твое положение было бы почти таким же, как мое.
— Но почему? — спросила Лоретта.
— Потому что большинство французских аристократов — и Фабиан не явится исключением — предпочитают оставлять жен в деревне рожать и растить детей, пока сами они развлекаются в Париже с красавицами, которые сделали Париж предметом зависти — или неодобрения, что зависит от точки зрения, — всего цивилизованного мира.
Лоретта засмеялась:
— Я знаю, что думают о столице Франции наши родственники. Особенно с тех пор, как тут поселилась ты.
— Можешь не продолжать! — сказала Ингрид. — Я прекрасно представляю, что они говорят! Но что касается Фабиана, меня тревожат не только парижские соблазны. Она тяжело вздохнула:
— Я боюсь, любовь моя, что он разобьет твое сердце, как разбил стольким женщинам!
— Я все понимаю, — ответила Лоретта. — Вот почему я решила, что, раз он, как ты говоришь, современный Казанова, папа не заставит меня выйти за него.
Она добавила голосом, ставшим более глубоким от нахлынувших на нее чувств:
— Я ведь была бы невыносимо несчастной, пока не встретила бы кого-нибудь вроде твоего обаятельного маркиза.
Ингрид вскрикнула от ужаса.
— Как ты можешь даже думать о подобном, когда еще не вышла замуж? — спросила она. — Мне выпала удача, огромная удача, так как Хью не похож на большинство англичан, и свершилось чудо: он любит меня всем сердцем, всей душой и правда не жалеет ни о чем, что считал нужным и важным до встречи со мной.
