— Ле дюк де Соэрден очень знатен! — заметила она.
— Я знаю, — ответила Лоретта. — Но, Мари, хотя, как француженка, ты, возможно, меня не поймешь, я не соглашусь на брак с человеком, которого никогда не видела, которого могу возненавидеть, и который, может, возненавидит меня!
Мари молчала, и Лоретта добавила:
— Поэтому я решила поехать во Францию навестить мою кузину Ингрид, которая живет в Париже. Я уверена, она сумеет устроить так, чтобы я познакомилась с маркизом, но он не знал бы, кто я такая.
Мари удивленно уставилась на нее, но тотчас ее быстрый ум подсказал ей, что задумала Лоретта.
— C'est impossible, миледи, — сказала она твердо. — Votre Реrе[3] не поддерживает знакомства с графиней Уикской.
— Я знаю, Мари, — согласилась Лоретта, — но, кроме нее, у меня в Париже знакомых нет, и мне придется просить о помощи ее. Поэтому, если ты не хочешь, чтобы я уехала во Францию одна, а меня это, честно говоря, немножко пугает, то мы отправимся завтра утром, ты и я.
Мари посмотрела на нее, как на помешанную. Потом повторила:
— Завтра? Non, non! Ma petite[4]. Этого вы делать не должны!
— Но сделаю, — ответила Лоретта. — Я очень огорчусь, Мари, если ты не поедешь со мной, но тогда буду вынуждена уехать одна. Ты знаешь, в доме мне довериться некому. Они обязательно расскажут папе.
— Да-да, — согласилась Мари. — Эти глупые слуги сразу побегут к милорду, и он очень-очень разгневается.
— Да, очень, — подхватила Лоретта. — И ведь ты знаешь, Мари, говорить с ним, объяснять мою точку зрения было бы бесполезно. Он принял решение, и конец!
Мари сделала типичный французский жест, означавший, что это бесспорно так.
После стольких лет в замке она знала, каким тираном становился герцог, когда настаивал на чем-либо.
Припадков его бешенства боялись все — от дворецкого до последней судомойки.
— Мы, — сказала Лоретта, — должны отправиться в путь, как только папа уедет в Ньюмаркет. А он уедет рано, чтобы успеть позавтракать в Лондоне в своем клубе, прежде чем поехать дальше.
Мари кивнула, и Лоретта продолжала:
— А мы поспешим на другую станцию, чтобы сесть на поезд в Дувр и не опоздать на дневной пароход в Кале.
Мари всплеснула руками.
— Вы все обдумали, миледи! Но подумали вы о том, какой поднимется переполох, когда они сообразят, что вы уехали?
— Знать, куда я еду, им незачем, — ответила Лоретта. — Но я предупрежу всех в доме, что хочу погостить у подруги, так как кузина Эмили все еще больна.
Помолчав, она добавила:
