— Правда? — робко спросила Стефани.
— Все, что в человеческих силах. И ты выйдешь замуж за Кирила, а не за короля, — ответила Летиция.
Вместо ответа Стефани обняла кузину, и у нее на глаза снова навернулись слезы. Потом она прерывисто воскликнула:
— Я люблю его!.. И только… он, Кирил, может стать… моим мужем! Но мама… она страшно рассердится…
Летиция знала, что кузина права, а потому предпочла не распространяться на эту тему.
Она расцеловала Стефани. То же самое сделала и Мари-Генриетта, затем, завязав ленты шляпки кузины, девушки проводили ее к входной двери.
Сперва Летиция выглянула проверить, нет ли кого-нибудь во дворе, затем Стефани тихо выскользнула за дверь и бегом припустилась к дворцу.
У главных ворот и парадного входа всегда стояла стража, а у боковой двери ее не было, и девушки это знали.
Летиция провожала кузину взглядом до тех пор, пока она не исчезла среди кустов и деревьев в саду, затем захлопнула входную дверь и, вернувшись в гостиную, сказала Мари-Генриетте:
— Похоже, весь мир перевернулся! Как же это мы с тобой проглядели, что Кирил и Стефани любят друг друга?
— Да, это странно, — согласилась Мари-Генриетта. — Но все равно кузина Августина никогда не позволит им пожениться.
— Однако мы не можем допустить, чтоб Стефани против ее воли выдали за короля, раз она любит Кирила.
— Да уж, это просто ужасно — стать женой человека, которого не любишь! — воскликнула Мари-Генриетта. — Хотя папа давным-давно говорил мне, что такова плата за корону и престол.
— Ты говорила с папой о замужестве?
— Да, и он рассказал, что ему очень повезло с мамой. Ну, в том смысле, что ему все-таки разрешили жениться на ней.
— Что-то не очень похоже на папу — рассуждать о таких вещах.
— Да, но в тот момент он был страшно огорчен из-за кузины Карлотты. Помнишь ее? Бедняжку заставили выйти замуж за это чудовище, принца Вуртенбергского, и она жаловалась папе, как ужасно несчастна!
Вспомнив родственников, Летиция пришла к выводу, что почти все они вступали в брак, руководствуясь прежде всего политическими интересами, а не зовом сердца.
Потом она подумала о великом герцоге и той несчастной жизни, которую он вынужден был влачить, будучи женатым на злобной прусской принцессе. Она находила это крайне унизительным и печальным.
— Знаешь, иногда мне кажется, — заявила она, — что анархисты по-своему правы, если хотят уничтожить монархию.
Мари-Генриетта тихо ахнула.
— Летиция! Ну как ты можешь говорить такие ужасные вещи!
