Зато невиданных карточных зрелищ можно было ожидать от исполнителя, великолепно умеющего мыслить по-своему, а сверх того человека начитанного и изобретательного – от Каттерфельто, чьи просветительские лекции-представления пользовались в Лондоне такой популярностью, что шли без перерывов четыре года кряду, с 1780 по 1784. Безусловно, можно было ожидать, тем более, что в своих афишах он недвусмысленно обещал показать публике "силу грома, молнии, землетрясения, ветра и огня". Кому же карты в руки, как не ему?! А взять его выход! Необыкновенный, ударный, сразу покорявший публику: в темноте притихшего зала ослепительно вспыхивал светящийся изломанный разряд, взвивались клубы дыма – и из них перед аудиторией возникал Каттерфельто.
– Я не фокусник, я – философ, – обращался он к замершей аудитории. – Я изучил законы действия стихий, я познал принципы многих искусств, а именно: математического, оптического, магнетического, электрического, физического, химического, стеганографического (шифровального – А.К.), проекционно-технического, каптромантического (предсказания будущего по форме световых пятен, образующихся на полированной металлической пластинке, уложенной на дне стакана с водой – А.К), пневматического и гидравлического. Сегодня я расскажу вам о власти четырех элементов, раскрою секреты небесной механики, продемонстрирую работу вечного двигателя, созданного лично мною. Я покажу вам все. Эксперимент – это я!
Увы… Из этих слов становилось очевидным, что афишные посулы относились вовсе не к иллюзионной эстетике и далеко не к фокусам с картами. Впечатление волшебности, произведенное фантастическим появлением Катгерфельто, довольно быстро испарялось, так как вскоре выяснялось, что размашистые фразы предваряли собой развлекательный показ исключительно технических новинок – хитрых опытов с магнитами, трюков с полупрозрачными зеркалами, демонстрационных действий "механических людей", будущих предшественников нынешних роботов. Катгерфельто проявил себя как умелый популяризатор, его слушали охотно, с удовольствием, впитывая новые научно-технические знания. Собственно говоря, такой стиль общения и обусловил четырехлетнюю протяженность гастролей. Что же касается карточных трюков, то Катгерфельто использовал их не по прямому назначению, а в прикладном аспекте – как средство для оживления лекции, как вынужденную, но необходимую развлекательную поддержку. Вот тут-то судьба-индейка одарила попупяризатора-просветигеля неожиданной улыбкой огромной яркости – казалось бы, вспомогательная роль, навязанная карточным чудесам, должна привести к демонстрационной бедности, даже к вымученности, но все случилось совершенно иначе: фокусно-карточная нагрузка обернулась мировым приоритетом! Благодаря изобретательской находчивости Катгерфельто раньше прочих волшебников принялся разоблачать шулерские проделки. Потрясающе интригующий демонстрационный прием!
