Сразу после обеда Ричард решил вернуться в Лондон, хотя раньше он собирался уехать туда в воскресенье, а в Лондоне ему совершенно необходимо было оказаться в понедельник.
Его визит получился неудачным, но меня занимали только мысли о Тристане. В течение ночи мы с няней Крэбтри попеременно дежурили возле колыбели: пока дежурила она, я дремала в её постели. Утром дыхание Тристана стало, похоже, полегче. Доктор заявил, что доволен результатами осмотра, что нам, скорее всего, удалось избежать пневмонии. — Ну, сегодня ночью ты, моя милая, должна хорошенько отоспаться! — сказала мне няня, — А ты, нянюшка?
— Я тоже посплю, хотя буду поблизости. Думаю, худшее уже позади… теперь уже не так опасно. Всю жизнь меня удивляет, как быстро малыши поправляются.
Я действительно хорошо поспала, потому что была измотана, а утром первым делом пошла в детскую. Меня встретила радостно улыбающаяся няня. — Взгляни-ка на него! Вот он у нас какой! Ты зачем, мой господин, решил напугать нас? Ах ты, маленький баловник, ты и впрямь нас напугал! Гляди, какой он!
Я поцеловала Тристана, и он зачмокал от удовольствия.
Я была переполнена счастьем.
Я написала Ричарду, сообщив ему, что искренне сожалею об испорченном визите. Тристан почти поправился. Доктор сказал, что через несколько дней он совсем войдет в норму.
«Очень жаль, Ричард, что такое произошло именно в это время. Я искренне сожалею…» — писала я.
Я представила его читающим письмо. Он действительно был очень расстроен, и я была уверена, что теперь он считает, будто мы напрасно подняли панику: ребенок был вовсе не так уж сильно болен.
Я задумалась над тем, не изменилось ли его отношение ко мне? Мое к нему, кажется, изменилось. Это было, конечно, нечестно с моей стороны: его разочарование было вполне обоснованным.
В тот же день мне позвонил Джоуэн Джермин. Не желаю ли я прокатиться с ним в Брекенлей? Я согласилась, и в девять тридцать мы выехали. Он сказал, что мы съедим завтрак в одном знакомом ему местечке. Он должен заехать на одну из ферм, возможно, и мне будет там интересно.
День был очень приятным. Наступала весна, и живые изгороди украсили патриотические цвета: красный, синий и белый.
Джоуэн знал, что у меня был гость из Лондона.
— Я вижу, новости распространяются по-прежнему регулярно! — заметила я.
— В этом вы всегда можете быть уверены! — ответил он. — А с ребенком, значит, были неприятности?
— Да, пришлось нам поволноваться! Теперь с Тристаном все в порядке, и мы очень рады, но он был действительно серьезно болен.
