– Марк, ты…
– Его отравили мышьяком…
– Присаживайтесь, – указал Стивенс гостям на кожаные кресла, сам устроился за свой стол и спросил: – Кто это сделал?
– Я знаю одно – совершить убийство мог только кто-то из своих, – вздохнув, сказал Марк. – А теперь, когда тебе известна суть дела, постараюсь объяснить, почему я обратился именно к тебе. – Его светлые глаза уставились на лампу. – Есть одна проблема, которую я хочу, вернее должен, разрешить. Но мне необходима помощь трех человек. Двоих я уже нашел, и ты третий из тех, на кого я мог бы положиться. Однако, если ты согласишься, я сразу же попросил бы тебя дать мне обещание: что бы мы ни обнаружили, полиция не должна узнать ничего.
– Ты не хочешь, чтобы преступник был наказан? – проговорил Стивенс, разглядывая ковер, чтобы скрыть замешательство.
– О, нет! – с жаром произнес Марк. – Но мы живем в странное время, которое мне не очень подходит. Я не люблю, когда вмешиваются в мои личные дела, и тем более, мне совсем не хочется, чтобы они потом вылезали на страницы газет. Поэтому, совершено преступление или нет, полиция, я надеюсь, в это дело не сунется. Сегодня ночью, если, конечно, ты согласишься, мы проникнем в склеп, откроем гроб моего дяди и проведем вскрытие. Мы должны проверить, есть мышьяк в его теле или нет. Хотя лично я уже сделал для себя вывод. Видишь ли, уже больше недели я знаю, что дядя Майлз был убит, но ничего пока не смог предпринять, так как все должно быть проверено в тайне, а ни один врач… я хотел сказать…
Тут Партингтон приятным голосом прервал его:
– Марк намеревался сказать, что ни один врач, дорожащий своей репутацией, не рискнул бы провести вскрытие в подобных обстоятельствах. Поэтому он и обратился ко мне.
– Я не это имел в виду!
– Я все прекрасно понимаю, мой дорогой, но лучше сразу уточнить, почему я участвую в этом предприятии, – уже обращаясь к Стивенсу, сказал Партингтон. – Ровно десять лет назад я был помолвлен с сестрой Марка Эдит. Я был хирургом с довольно приличной практикой в Нью-Йорке. И тут я согласился сделать один аборт – не имеет значения, по каким причинам, но вовсе не из дурных побуждений. Операция получила огласку, о ней писали газеты, и я, естественно, был изгнан из цеха врачей. Трагедией для меня это не стало – у меня есть состояние. Но Эдит до сих пор уверена, что та женщина, которой я помог, была… Короче, это старая история. С тех пор я живу в Англии и довольно комфортно. Но вот неделю назад Марк телеграфировал мне, просил приехать, указав, что все объяснит при встрече, я сел на первый пароход, и вот я здесь. Теперь, после моих объяснений, вы знаете о деле ровным счетом столько же, сколько и я.
