Следующий час Эллиот провел под пристальным взглядом холодных голубых глаз Эванджелины. Она сидела за мольбертом, держа в левой руке палитру, а в длинных тонких пальчиках правой руки — кисть. Время от времени до Эллиота доносились досадливые выражения, которые не положено произносить леди, и она принималась что-то соскабливать с холста мастихином. Он не видел холста и того, что она делана, и это приводило его в замешательство. Он чувствовал лишь проницательный взгляд Эванджелины, острый, цепкий. Интересно, что могло бы заставить затуманиться страстью эти голубые глазки? Какие усилия пришлось бы приложить мужчине, чтобы заставить эти губки нетерпеливо раскрыться, а ее сердце учащенно забиться? Он был почти уверен, что, если бы мужчина был таким, какой нужен, ему не потребовалось бы для этого больших усилий. При мысли об этом он почувствовал болезненное напряжение в паху и едва подавил стон.
Его взгляд скользнул по плавной изящной линии шеи Эванджелины. И ему неожиданно до безумия захотелось прижаться губами к теплой матовой коже — там, где бьется голубая жилка, — и почувствовать языком биение пульса. Эллиот был убежден, что, несмотря на подчеркнутую сдержанность, у этой женщины горячая кровь. Бесстрастный, холодный человек не смог бы с таким чувством передать на холсте атмосферу битвы, как это сделала она.
Силы небесные! Кровь, чувства, душа! О чем это он думает? Что за глупые допотопные понятия приходят ему в голову? Из каких дальних углов подсознания вытащил он такой хлам? Надо называть вещи своими именами: ему просто захотелось соблазнить Эванджелину Стоун. И нечего прикрывать свои низменные инстинкты красивыми словами — от этого они не становятся лучше. Пропади все пропадом, он ее хочет. Однако желать женщину было для Эллиота естественным состоянием, и решалась эта проблема проще простого. Но желать какую-то конкретную женщину он больше себе не позволял, считая это ненужной роскошью.
Его привлекала не только сама Эванджелина, но и вся атмосфера этого дома. Потому, наверное, что она была полной противоположностью холодному отчаянию, в которое он погружался всякий раз, когда заканчивалась его очередная любовная интрижка. Видимо, именно это состояние было причиной внезапно охватившего его желания!
Вчера, когда Эллиот предпринял попытку атаковать ее, воспользовавшись своей старой как мир, давно отработанной тактикой завзятого соблазнителя, Эванджелина долго держалась, но потом не выдержала и сбежала. В привычной для него социальной среде эта тактика, дополненная одной-двумя побрякушками в подарок, могла заставить почти любую женщину закрыть глаза на его громоздкую фигуру, отвратительный характер и скандальную репутацию. В общении с дамами полусвета такая практика всегда сулила успех, и ему вдруг показалось, что она может сработать и в отношениях с Эванджелиной.
