– Кирилл! – всхлипнула тетя Зина. – А в чем он поехал? В голубой рубашке с галстуком или в олимпийке?
– Мама, прекрати сейчас же! – сказала Катька, шмякая трубку. – Пойди и загляни в платяной шкаф! – Она махнула рукой и, хлопнув дверью, выскочила.
– Нет, тетя Зина, он был в этой страшной гэдээровской кофточке и дурацких вельветовых тапочках… Ну, которые вы привезли из Венгрии…
Отец то ли поперхнулся, то ли хотел чихнуть, но сдержался, а тетя Зина сказала жалобно:
– Все меня обманывают! Все! – И опять зарыдала.
– Ну не дурацкие, – исправился я, – нормальные тапочки. – И пошел на улицу.
Катьку я нашел в беседке.
– Ты что, куришь? – удивился я.
– Как видишь! – огрызнулась сестрица.
– А какие у тебя?
Она молча сунула руку под скамейку и вытянула шуршащую пачку.
– Ого! – В свете далекого уличного фонаря я разглядел марку сигарет. – «Опал»! А зажевать есть чем?
Я вытащил сигарету, и Катька протянула мне спички.
– Вот леденцы лежат, – холодно сказала сестра и затянулась. – Если только он себе какую-нибудь вешалку завел, я ему… всю рожу расцарапаю!
Она щелчком выстрелила горящим окурком и пошла к дому.
Я нашел окурок по малиновому огоньку в кустах черничника, загасил и выбросил за калитку, ведущую в лес.
Что они себе придумывают!.. Бедный дядя Жора…
Едва проснувшись, я понял, что уже середина дня и дядя Жора нашелся.
Я понял это по расположению солнца и радостному лаю Чарли, который носился по участку и лаял так, как он лает только с хозяином. Его лай то удалялся к лесному забору, то приближался к дому, и я подумал, что дядя Жора рад встрече и теперь гоняет любимого Чарлика, чтобы тот знал, как его любят.
Я соскочил с кровати и сдвинул занавеску.
Конечно! Дядя Жора, целый и невредимый, стоял возле беседки и, топая на Чарлика ногами, размахивал руками и делал вид, что сейчас бросится за ним и догонит. Чарли, высунув язык и скашивая глаза, нарезал круги по участку и радостно повизгивал и подлаивал.
Протерев сонные глаза, я залюбовался картиной. Хорошо! Но что у дяди Жоры с лицом? Мне показалось, оно сильно исцарапано… Катька?… Не может быть, чтобы она подняла на отца руку со своими коготками…
Я спустился вниз и вышел на крыльцо. Чарлик подбежал ко мне и, приветственно тявкнув, помчался дальше. Он хотел не только поздороваться, но и показать, как ему хорошо бегать кругами, играть с нашедшимся хозяином и тявкать на всю округу. Я с улыбкой помахал дяде Жоре, и он тоже махнул мне. Да, лицо у него было расцарапано. И уши… Уши были какими-то вздувшимися и синими. Нет, это не Катышных рук дело…
