— Ты когда-нибудь видела такого чудака? — спрашиваю я ее, не отводя взгляда от загорелого парня.
— Ты ничего не понимаешь, — говорит она взволнованным голосом. — Он должен поймать момент, когда волна закроет нижнюю ступеньку.
— Он не сможет, — злюсь я, — там даже нет места, чтобы как следует разогнаться!
Парень как будто ждал моих слов. Он делает резкий рывок, сильно отталкивается от бетонной площадки, долго, очень долго и красиво, как птица, парит в воздухе и пластично, как рыба, входит в волну. Со всех сторон звучат возгласы восхищения.
— Это возможно, но не для тебя, — бросает она мне и снова отворачивается.
Я оскорблен до глубины души. Встаю, поднимаюсь по ступенькам на прямой отрезок бетонной дорожки, поворачиваюсь и… понимаю, что я этого никогда, никогда не сделаю. Мне страшно, очень страшно. Я смотрю на нее. Она приподнимается и смотрит на меня. Нет, я не прыгну! Я не сумасшедший. Она, как будто читая мои мысли, отворачивается и снова ложится на горячий песок. Я начинаю ненавидеть ее, это море, того парня, который, может быть, не знает и сотой доли того, что знаю, что умею я, но это никого не волнует. И ее в первую очередь. Я ненавижу себя, неумеху и труса. Я уже на самом краю бетонной площадки. Дальше надо спуститься по ступеням и тем самым признать свое полное поражение. И вдруг какое-то новое «я» — сильное, волевое, совсем мне незнакомое командует: «Не бойся, прыгай!» Я, не задумываясь, резко поворачиваюсь, иду назад, до конца площадки, снова разворачиваюсь и, разгоняясь, прыгаю вперед, в неизвестность… Уже в воздухе соображаю, что не посмотрел на волны, и инстинктивно закрываю голову рукой. Это меня и спасает. В тот момент глубина волны была не больше метра. Я сильно ударяюсь рукой о ступеньку и, быстро соображая, что отделался лишь царапиной, ловко притворяюсь, что потерял сознание. Волны уносят меня в море. Я закрываю глаза и считаю секунды: раз, два, три… Страх уже позади. Я чувствую себя совершенно иным: сильным, отважным. Когда уже люди с пляжа бросаются меня спасать, я встаю на ноги и хитро улыбаюсь. Мои спасатели громко ругаются. Она смотрит на меня с восхищением.
Громкоговоритель будто бы силой стремится затащить меня в самолет. Уже в который раз звучит мое имя с требованием срочно пройти на посадку. Ее все нет. Я не знаю, что делать. Я волнуюсь и волнуюсь очень сильно. Вот-вот я сделаю какую-то глупость и потом… Вдруг меня осенило, я подхожу к девушке, работающей в справочном бюро, и говорю:
