Вампиры кричали вслед:
— Все равно достанем вас!
Ленка сказала, улыбнувшись:
— Я знала, что ты выживешь.
Она спросила:
— Как там Юки? Они выбрались?
Из— за ее спины выглянул господин Ульман, подмигнул мне и сказал:
— Пока вы отсутствовали, детишки, я прошвырнулся по соседним вагонам и достал бутылочку первоклассного бренди. Хозяин ее уже умер, так что проблем с этим не будет. Вы не против?
Мы улыбались: я, перемазанный с ног до головы, Ленка, с рассеченной щекой, бесстрашный старичок-киборг с бутылкой алкоголя в руках. Мы радовались как дети. Мы (по крайней мере, я — точно) верили, что теперь наверняка выживем.
Ближе к трем часам ночи в вагон пришел окровавленный гонец из второго вагона и попросил помощи. Уже три часа они вели перестрелку с забаррикадировавшимися упырями. Гонец пообещал сколько-то там денег, но Ленка только махнула рукой, мол, не надо. Она подхватила АК, вручила мне «Узи». Сказала напоследок, мечтательно улыбаясь:
— Наверняка погибну… точно-точно, я чувствую это.
Радостная девочка у новогодней елки. Еще немного, и родители разрешат распаковывать подарки…
— Ты выживешь, — прошептал я Ленке вслед. Но она не услышала.
Мы остались с Ульманом допивать бренди. Я рассказал старику-киборгу о деревне Костры и вампирах-храмовниках, которые стараются не пить человеческую кровь, а еще о том, что чувствую, будто предал Юки.
Старичок только поцокал языком, нарезая для закуси копченую колбаску, и изрек:
— Люди неисправимы. Даже вампиры.
Он отхлебнул из бутылки и сказал:
— Да и киборги тоже, если честно.
Дедок зевнул и сказал, выкладывая на стол вареные яйца:
— Поспать бы. Как думаешь, Юрик, может вампиры уже не будут нападать сегодня? Поедим и приляжем?
Я пожал плечами.
Но Ульман не ждал ответа, он продолжал бубнить себе под нос:
— Колбаски еще нарезать… Знаешь, я заметил, что копченая колбаса и коньячок оказывают благотворное влияние на мои старые микросхемы… Вот приеду в Новороманов, поставлю имплантат и тогда не придется есть и пить эту гадость…
Еще он сказал:
— Ненавижу коньяк. Мечтаю дернуть метилового спирта.
Спросил у меня:
— Правда, хорошая мечта, Юрий? Она помогает мне жить…
Упыри догнали поезд около четырех часов утра. Мы только-только прилегли, и вот оно снова: визг, мат, вой!
Вампиры мчались по проселочной дороге параллельно составу и с нечеловеческой ловкостью запрыгивали в разбитые окна.
А мы с Ульманом встречали проклятую нежить огнем.
8.
Очередь из Узи рвала вампиров на части, кромсала гнилую плоть, выбивала из тел нежити фонтаны черной крови. Воняло тухлой рыбой и нагретым металлом. Кажется, я что-то орал, поливая вурдалаков свинцовым дождем. Потом неожиданно закончились патроны и из кучи-малы — гнилого мяса, дряхлых костей и перемолотого фарша — выползла единственная уцелевшая упыриха. Худенькая, миниатюрная, но чудовищно сильная. Тварь лишилась левой ноги и двух пальцев на правой руке. Пули разорвали голубой с вышитыми ромашками сарафанчик, и я видел ее обвисшую серую грудь с черными сосками.
