Щеки мои пылали, гневные слова так и вспыхивали в мозгу, но тут я спохватилась. Не пора ли заглянуть в письмо и узнать, кто же на самом деле обидел С-на?
Но дочитать письма не удалось: следующая остановка была моя. Однако главное я схватить успела: ни соседи, ни пьяные С-на не обижали. Обидели его на каком-то заседании.
После того как музей существовал уже два с половиной года, работу его внезапно решили обсудить. Вызвали С-на и его помощников. С-н сделал доклад. Но доклад присутствующих не удовлетворил. Или удовлетворил. Это неважно. Дело в том, что проект решения по докладу был изготовлен заранее. Выслушали С-на лишь потому, что так полагается. Сначала полагается доклад, затем полагаются прения, затем зачитывается проект решения. И вот в этом документе было сказано, что...
"...заслушав и обсудив доклад председателя совета Л. Н. С-на, признать, что за два года совет, по существу, ни какой (?) политико-массовой воспитательной работы не проводил. Что же касается работы музея, следует отметить, что музей работал периодически и нерегулярно, как следствие нидостаточной (?) организационной работы музея".
Я поднималась на эскалаторе. Щеки мои уже не горели, и пыл мой угас. Какое же это было заседание? Быть может, собрались работники городского коммунального хозяйства? Конечно, не бог весть какое начальство, но все же это мне не нравилось... Одно дело – выступать против отдельных неорганизованных соседей и пьяниц, другое дело – когда речь идет об учреждении. Так, так.
Дома я села за стол и наконец дочитала письмо до конца.
"Ошеломленный Леонид Николаевич не нашелся что сказать. Правда, присутствовавшие члены совета запротестовали и настояли на внесении ряда поправок. Но присланное через месяц Леониду Николаевичу решение ни единой буквой не отличалось от проекта. Подмахнувший этот оскорбительный и безграмотный документ председатель исполкома, видимо, по рассеянности не внес никаких изменений".
Председатель исполкома? Так вот какое это было заседание! Через два с половиной года после открытия музея горсовет решил поинтересоваться работой музея и вызвал С-на, и тот сделал доклад. Итак, получается, что С-на обидел горисполком...
И тут я почувствовала легкий озноб, и мне захотелось сказать: "Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто... Что-то ветром подуло..." Это, помните, в чеховском рассказе "Хамелеон" говорит некто Очумелов, узнав, что собачка-то была генеральская...
А глаза мои уже недоброжелательно пробегали по строчкам письма...
