– Вы ведете себя неприлично и грубо.
– Я только сказал, что...
– Если вы намерены соблазнить меня в надежде вернуть кольцо, это у вас не получится. Больше того, с вашей стороны просто низко навязывать свои знаки внимания человеку, который ясно дал вам понять, что не желает этого.
Маркиз нахмурился.
– Полагаю, вы сказали достаточно. – Он умолк, и Онория судорожно вздохнула.
– Милорд, думаю, вам лучше остановить карету и выпустить меня.
Маркиз смерил ее долгим, задумчивым взглядом.
– Зато я так не думаю.
– И все же это будет лучше для нас обоих...
Не успела она договорить, как маркиз подхватил ее и бесцеремонно усадил себе на колени.
Она подняла на него испуганный взгляд.
– Что вы н-намерены делать?
– Кажется, мы с вами и минуты не можем поговорить, чтобы тут же не поссориться, однако кое в чем нам все же удается добиться поразительного согласия. Вот почему я опять намерен вас поцеловать.
– Опять? – Онория не узнала собственного голоса, таким он стал робким и... возбужденным.
– Вот именно. Я заставлю вас молчать с помощью поцелуев, помешаю вам со мной спорить, не дам сказать ни единого слова. Вот что, миледи, я намерен сделать, и мне наплевать на кольцо и на вашу щепетильность!
Мы весь вечер наблюдали, как мисс Хенфорд улыбалась, танцевала и разговаривала с кем угодно, только не с нами. Бедняга Саутленд приходил в полное отчаяние, но не сдавался, и час за часом мы торчали у стола с закусками, как самые последние идиоты! Это было ужасно забавно!
Мистер Кэбот-Хьюз – своей сестре леди Марианне Макдобни во время обеда у родителей в Фонтейнхеде
За всю свою жизнь вплоть до этого момента Маркус ни разу не испытывал искушения перейти границы благопристойного поведения, но под влиянием опьяняющего тепла, исходящего от Онории, он повел себя самым странным образом – ему вдруг стало решительно безразлично мнение общества со всеми его понятиями о приличиях и важно было только чувствовать, что эта женщина – совсем рядом, в его объятиях. Как джентльмен он должен был немедленно отпустить ее, а ведь до сих пор он полагал себя истинным джентльменом!
И вот сегодня... Сегодня с ним произошло нечто непостижимое. Сознавая, что нарушает все представления о светских манерах и долге джентльмена, он не терзался угрызениями совести, а, напротив, предался невероятно радостному и ликующему настроению.
Дивясь самому себе, Маркус взглянул на Онорию и крепче прижал ее к своей груди, не обращая внимания на то, что ее кокетливый капор съехал набок, юбки помялись, а прекрасные карие глаза сверкали от негодования.
