— Боже сохрани! За палатку сразу на учёт поставят. Патрули и на берегу, и на воде.
— А где же людям-то приткнуться?!
— Людям — нигде, а на палатки выделили. Только не здесь. На Мамрах вся эта сторона — заповедник. На Даргине ещё что-то можно найти А уж на Негочине этого добра — завались, куда ни плюнь — туристские лагеря.
Тереска, нахохлившись, огляделась по сторонам и обратилась к пацану:
— Слушай, объясни толком. Во-первых, скажи честно, не теоретически, а как на самом деле. Можно здесь хоть немного пожить и хоть завтрак съесть?
— Завтрак можно, — милостиво разрешил он. — Только огня не разводить!
— И на том спасибо А во-вторых, где этот Даргин, где Негочин и где там приличные места? Ты здешние озера знаешь?
— Ещё бы. С детства. Совсем недавно тут везде можно было делать что хочешь. Это только с прошлого года такие штучки начались. А в следующем, говорят, ещё хуже будет. Все огородят и по билетам станут пускать. На Даргин вот здесь рядом проплывёте, через Кирсайты, где пассажирские ходят. И по эту сторону, на этом берегу, с километр от острова, или чуть дальше, есть такой заливчик. С воды его почти не видно, а с берега сторожит один тип, и сразу вам скажу, что сегодня и завтра его не будет, к невесте в Варшаву умотал. Вернётся завтра вечером.
Абориген выпалил своё сообщение одним махом, но Тереска уже пришла в себя и сразу сообразила, что часть информации просто бесценна. Мальчишка оказался истинной находкой, которую следовало использовать должным образом. Присев на корточки рядом с ним на тропинке, она начала рисовать палочкой:
— Смотри. Вот наш берег. Здесь — север, здесь — юг. Сможешь нарисовать, как добраться до этого заливчика?
Пацан отобрал у неё палочку и принялся чертить Шпулька внимательнейшим образом перерисовывала схемку с тропинки на обратную сторону пресловутой автомобильной карты. Тереска старалась запомнить порядок ориентиров. Сначала пристань, потом большой полуостров, затем две высокие сосны, потом большое упавшее дерево.
Заливчик удалось отыскать уже к пяти часам вечера, сбившись с пути всего каких-нибудь три раза. У воды торчала табличка, сурово запрещавшая разбивать палатки и разводить костры, но, помня о варшавской невесте, девчонки игнорировали запрет и с чувством глубокого удовлетворения высадились на берег Наконец-то впервые можно было распаковать палатку Ни тяжёлый труд, ни ноющие мышцы не мешали удовольствию обосноваться на новом месте. Надувать матрацы было истинным наслаждением, а случайно упущенные в воду туфли, подушка и половина одеяла показались милым развлечением.
