И, развернувшись у своего дома, Элюня погнала опять на Пилкарскую.
У цели снизила скорость, ибо в голову пришла очередная проблема: что она скажет полиции, если та все ещё там? Оказалось, полиции уже нет, а мерседес все стоит. Тут из соседней виллы вышли двое мужчин и быстрым шагом направились к Викторской. Наверняка у соседа, так охотно согласившегося посторожить машину Ремяшко, были гости, они ещё что-то такое говорили о головке и коленках. Может, полиция тоже попросила соседа присмотреть за мерседесом, потому сама и уехала?
И в этот момент Элюня увидела знакомую патрульную машину, которая потихоньку сворачивала на Пилкарскую. Полиция остановилась около особняка Ремяшко. И тут из соседнего дома вышел ещё какой-то мужчина. Похоже, там или был приём, или в бридж играли. Увидев полицию, он вроде бы замер, а потом прикурил сигарету и, резко повернувшись, двинулся в другую сторону — к улице Рацлавицкой. Ему пришлось пройти мимо Элюни, немного оцепеневшей.
Когда Элюня обрела способность двигаться, полиция ещё стояла на том же месте, а к вилле подъехал лимузин, способный возбудить зависть в сердцах всей польской молодёжи мужского пола. И не только польской, но и сопредельных стран. Из лимузина вышел форменный громила, громадный, с могучими бицепсами и подошёл к мерседесу.
Инстинкт, душа и даже разум подсказали Элюне — это сам пан Юзеф Ремяшко. Девушка припустила к нему рысцой, а с другой стороны к владельцу мерседеса направились полицейский сержант и водитель патрульной машины, так что у особняка образовалась небольшая толпа.
Поскольку Элюня к толпе присоединилась последней, первых слов беседы с паном Ремяшко она не расслышала. До неё лишь донеслось басовитое:
— …ладно, а где же эта… как её там?
— Здесь, — ответила Элюня, не дожидаясь, пока пан Ремяшко вспомнит её фамилию. — И хотела бы знать, где же ваша супруга, которая давно должна была приехать. Я тут так промёрзла, что наверняка заболею.
— Это вы? — недоверчиво пробасил хозяин виллы. — Ведь вы же собирались на своей машине приехать.
Элюня неожиданно рассердилась.
— Ну чего придираетесь? А если бы я на лошади приехала, тогда что? Вам-то какая разница? Не все ли равно?
— Не все равно, — возразил пан Ремяшко, — почём нынче овёс, не знаю. Ага, вон ваша тачка, порядок. Нет, панове, никаких свидетельских показаний, понятия не имею, что отмочила моя благоверная, завтра, с самого утра, как штык будет в отделении, там и запишете, что надо. А если что, то вот эта пани присутствовала, а я — ни сном ни духом. Это должна быть Элеонора Бурская, проверьте её документы. А за работу нужно платить, вот…
