— Да как ты смеешь осуждать меня? Я не просто так убиваю, но и не пренебрегаю ничем, что может быть на пользу моему народу.
— О, как я ненавижу войну и сражения, и людей, для которых самое главное — «сила всегда права».
Селик видел, что ее ясные глаза затуманились от слез и что она старается скрыть их, считая слезы признаком женской слабости. Что за женщина!
— Иди спать. У меня голова разболелась от твоего сварливого языка, — наконец сказал он.
Это был длинный день, и голова действительно гудела, как будто в ней кто-то звонил в колокол. Похоронный звон, не иначе, подумал он уныло. По нему? Или по тем, кого он сегодня убил? Он потер лоб. Молот Тора! Ну и язычок у этой женщины.
— Я не буду спать с тобой в одной постели, — заявила она, вызывающе задрав подбородок. — Забудь о том, что было, бабник, и не надейся, ничего подобного больше не повторится.
— С чего ты взяла, что я тебя хочу? — спросил он ледяным тоном. Ее своенравие перестало забавлять его.
— Иди к черту. Еще лучше, к своей жене, ты… ты… ловелас.
Женщина зашла слишком далеко. Он не любил, когда заговаривали о его жене.
— Я уже спрашивал, кто сказал тебе об Астрид?
— Ты.
Он недоверчиво наморщил лоб. А она вспыхнула. Порозовела.
— Ты назвал ее имя, когда… когда… О, ты без меня знаешь, когда.
Ее щеки из розовых стали пунцовыми.
— Но я не сказал, что она была… моей женой.
— Какая разница, кто сказал? Ну, Убби сказал.
Селик окаменел от гнева.
— Он не имел права, — проговорил он ледяным голосом, обещавшим Убби наказание за содеянное.
Осознав, что он непременно выплеснет свою злость на Убби, Рейн пошла на попятную.
— Это не его вина. Я хорошенько пригрозила ему, и у него не было выхода. Не вздумай его наказывать. Ты один виноват. Не обманывай жену.
— Я никогда не обманывал жену.
— Ха! Тогда у тебя странное представление об обмане. Я называю то, что ты делал со мной, обманом, и то, что ты собирался сделать, — тоже обман. Ну, что скажешь, мистер?
— Скажу, что пора заняться твоим языком, — проговорил Селик, которому надоело, что она треплет имя его любимой жены. — Ложись в постель. Быстро.
Опять она не желала ему повиноваться. Он подошел поближе, но она отпрянула от него. Он усмехнулся и стал красться за ней, как будто она была беспомощным зверьком, загнанным в ловушку. Она была уже почти возле выхода, когда он бросился к ней, схватил за талию и легко поднял на руки.
Рейн рот открыла от изумления.
— Ты поднял меня.
— Это ты мудро заметила.
