Шуточки!
— Не шути со мной, малышка, — с напускной строгостью погрозила пальцем Руби. — Кстати, и Торк и Джек — оба твои отцы и оба высокие и очень похожи друг на друга, разве что викинг был покрепче на вид.
Рейн прикрыла глаза, чтобы лучше представить себе того отца, которого она знала. Он был интересным мужчиной, и до самой смерти оставался таким, что там ни говори.
Руби потянулась к дочери и дотронулась до старинной броши в виде дракона, которая была приколота к ее белой шелковой блузке.
— Мне приятно, что ты надела брошку, которую мне подарил Торк.
— Если я ее надела, это не значит, что я тебе верю.
Руби решила прекратить шутливую перебранку.
— Глупышка, я знаю. — Она нежно прикоснулась к брошке, и глаза у нее затуманились. — Удивительно, это была застежка у него на плаще, и она так тебе идет.
Рейн улыбнулась, не сводя глаз с лица матери, и, поколебавшись всего одно мгновение, сказала:
— Я никогда тебе не верила. И сейчас не верю, но недавно я по-настоящему растерялась и… Нет, не знаю.
Ее мать вопросительно подняла брови.
— Вернулся ночной кошмар.
Руби не смогла сдержать стон.
— О, дорогая, мне очень жаль. Я не знала. После смерти твоего отца мне было так плохо. Не хотелось ни о чем думать.
Рейн махнула рукой.
— В этом сне нет ничего нового. Он в точности такой же, как в первый раз, когда Эдди убили во время бомбежки в Ливане.
Рейн было всего двенадцать лет, когда ее старший брат, моряк, погиб в Бейруте, и это навсегда изменило ее жизнь.
— Я не видела его довольно долго, но теперь он вернулся… как возмездие.
— Тот же самый сон?
— Да, но более яркий… и, как бы это сказать… наглядный. В нем меня, вроде, засасывает в водоворот и куда-то тянет… или к кому-то, кто ужасно страдает. Кстати, наверное, отчасти поэтому я решила стать доктором. Картины смерти и отчаяния, которые я видела в своих снах… Да, я их понимаю как своего рода призыв к медицинской профессии.
— И еще твой проклятый пацифизм.
Рейн усмехнулась, зная, что мать не разделяет ее взглядов, на не силовые решения любых конфликтов.
— То, что ты работаешь в городской больнице, ничего не меняет, ты это знаешь. Разве только еще больше разговоров о жестокости в наглой жизни!
Рейн решила перевести разговор на другую тему. Ее матери было бы предпочтительнее видеть дочь-хирурга, практикующей в тихом безопасном пригороде.
— Во всяком случае, видения теперь случаются почти всегда ночью. Ненавижу ложиться спать. И просыпаюсь с ужасной головной болью. Даже странно, ее…
