«Что за неосмотрительность! Нет, сам я никогда бы не поступил столь опрометчиво».
Джулиан решил быть предельно осторожным и сделать все для того, чтобы посрамить своих врагов. Все, кто жаждет сокрушить его карьеру, не брезгуя никакими средствами, будут кусать локти от досады, когда он предпримет ответные шаги.
Шум перебранки за кулисами едва не заглушил гомон немногочисленной публики, которая еще оставалась в зрительном зале. Лицо Роско Трогмортона стало свекольно-красным от гнева. Дряблые его щеки тряслись в такт словам:
– Да ты, никак, спятила? Ты хоть знаешь, кого сейчас оскорбила?!
Лаура окинула презрительным взглядом режиссера, твердо решив отстоять свою правоту.
– Представьте, знаю: это грубая пьяная свинья! Ему решительно нечего делать за кулисами, а тем более в моей гримуборной.
Она сжала кулаки и с вызовом смотрела в глаза Трогмортона, позади которого в обшарпанном кресле полулежал немолодой лысый толстяк. По щеке его струилась кровь. Он что-то неразборчиво бормотал, то и дело всхлипывая. Трогмортон, разговаривая с Лаурой, все время бросал на него через плечо угодливо-сочувственные взоры.
– Ведь это не кто иной, как лорд Эмори, безмозглая ты курица!
Лаура угрожающе сощурила глаза.
– Уж не хотите ли вы сказать, что титул дает ему право набрасываться на меня, как на лакомое яство?! Если вы готовы позволить любому бесстыжему выпивохе вольничать с артистками, то это не театр, а публичный дом! – Лицо Трогмортона пошло пятнами. Он открыл было рот, чтобы ей ответить, но Лаура не дала ему сказать. – У меня и в мыслях не было кокетничать с ним. Да и он вовсе не пытался привлечь мой интерес к своей персоне, оказывать знаки внимания, ухаживать. Нет, он притаился здесь, за ширмой, и набросился на меня сзади, когда я сняла костюм и осталась в одной сорочке.
– Ты его едва не убила! – выдохнул Роско.
– Глупости. Всего-то один раз стукнула его по макушке склянкой с рисовой пудрой. Пусть скажет спасибо, что мне под руку не попалось что-нибудь потяжелее. Я была так напугана, что пустила бы в ход любое оружие, любой увесистый предмет.
Она покосилась на своего обидчика. Тот раздраженно отталкивал двух своих слуг, пытавшихся оказать ему помощь, и одновременно изрыгал нешуточные угрозы в ее адрес. Лоб, нос и щеки толстяка покрывал толстый слой белой пудры. Кровь все еще тонкой струйкой сочилась из пореза на макушке, стекая по его виску и щеке. Лаура едва заметно усмехнулась. Этот отвратительный толстяк, который несколько минут назад напугал ее чуть ли не до смерти, стал сейчас удивительно похож на знаменитого клоуна Гримальди, раскрашивавшего лицо в красный и белый цвета.
