Он покачал головой.
— Не мне что то с ней делать, Тилли. И мы еще ничего не знаем о том, кто она такая, Сэйдж Ларкин. А кроме того, сейчас я чертовски устал, чтобы об этом думать.
Тилли метнула на Джима умудренный взгляд и подумала: «АГА АГА. НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ О НЕЙ УЗНАТЬ, ДЖИМ ЛАТУР, Я ГОТОВА ПОСПОРИТЬ НА КАКИЕ УГОДНО ДЕНЬГИ, ЧТО ТАК ИЛИ ИНАЧЕ, НО ТЫ ПОПЫТАЕШЬСЯ ОСТАВИТЬ ЕЕ ЗДЕСЬ. КОГДА МУЖИК ТАК СТАРАЕТСЯ ВЫТАЩИТЬ ЖЕНЩИНУ ИЗ ЛАП СМЕРТИ, ТО ПУСТЬ МНЕ НЕ ГОВОРЯТ, ЧТО ОН БЕСПРЕПЯТСТВЕННО ПОЗВОЛИТ ЕЙ УЙТИ».
С такими мыслями Тилли поставила перед хозяином его завтрак и пошла посидеть к Сэйдж. Минут через двадцать, утолив голод, Джим вылез из за стола и направился через пустой салун к лестнице, ведущей в комнату наверху. Тихонько отворив дверь в комнату, в которой он вчера приказал уложить Дэнни, Латур вошел, стараясь не разбудить мальчика, спящего в кровати Реби.
Он горько усмехнулся своим мыслям, представив, что должна была сказать его любовница, выставленная назад в бордель.
Мальчик лежал на боку, свернувшись калачиком и подложив под щеку свои маленькие руки. Джим посмотрел на заплаканное лицо ребенка и вдруг, уже во второй раз за последние сутки, почувствовал приступ щемящей нежности.
«Жаль, что ты не мой сын, малыш!»
Эта мысль, внезапно родившаяся в мозгу, удивила его самого. Он что то не мог припомнить, чтобы когда то очень уж хотел иметь сына. Ему всегда хватало Джонти. Может, это чувство возникло оттого, что дочь теперь принадлежит другому человеку? А может, у него просто появилось желание полюбить кого то вот такого, как этот малыш, невинного и беззащитного? Джим не знал ответа, но подумал, что, наверное, и к этой женщине, возле которой провел бессонную ночь, он испытывает нечто подобное — стремление защищать и оберегать слабого.
«Ты, старик, с возрастом делаешься сентиментальным», — проворчал он себе под нос и поправил мальчику одеяло. И на кой черт он хочет взвалить на себя, в его то возрасте, заботы о ребенке… не говоря уже о женщине, которой может и дела нет до содержателя харчевни.
Пронзительный, надтреснутый голос, принадлежащий какой то пожилой женщине, и глубокий, густой голос мужчины возвратили Сэйдж к реальности, в тот мир, который она едва сознавала в течение двух дней.
Она наморщила лоб, пытаясь понять, что с ней произошло и где это она оказалась. Мужской голос был удивительно знакомым, словно когда то, может быть, во сне, Сэйдж уже слышала его. Однако, она была уверена, что никогда раньше ей не доводилось слышать голос женщины, который сейчас раздавался где то поблизости. Сэйдж нахмурилась. Если у них гости, то почему Артур не разбудил ее? И почему она чувствует себя такой вялой и разбитой?
