– В Харвуд? – взволнованно переспросил Джон. – Но ведь именно там мы тогда и нашли Тодди! Ты помнишь?
– Да неужто? – глаза Джэна округлились. – А я-то позабыл совсем! В таком случае, пока мы будем ловить кроликов, ты поищи Тодди. Но не суй руки во все норы без разбора – останешься без пальцев!
Джон оживленно простился с матерью и Нанеттой, совершенно позабыв про Мэри, и поспешил к воротам. Нанетта чуть задержала Джэна:
– А куда ты собирался на самом деле, медвежонок?
Он ухмыльнулся:
– На болото в Эккомб, но какая разница? Кролик – везде кролик.
– Да благословит тебя Господь, дорогой мой! – смеясь, сказала Нанетта. – Доброй охоты, медвежонок. Не притащи по ошибке зайца!
– Еще чего! Я в достаточной мере Морлэнд, чтобы в этом разбираться! – и через минуту его уже не было в саду, и вновь настала тишина.
И в этой тишине Елизавета стала думать о том, о чем думала всегда, когда видела Джона рядом с Джэном. Ведь Джон не был ее первенцем – если ее первый ребенок выжил, то сейчас он должен быть ровесником Джэна. Ребенка унесли сразу же после рождения, и Елизавета не знала даже, мальчик это был или девочка. Его забрала тогда Нанетта, и она единственная знала, что с ним потом стало. Именно поэтому многие годы Елизавете было не совсем уютно в обществе Нанетты. Но шли годы, все постепенно сглаживалось – Елизавета была разумна, к тому же у нее была замечательная семья и хлопот полон рот... Однако время от времени она ощущала смутное беспокойство, и сегодня, в этом сонном и безмятежном саду, она вдруг решилась и задала запретный вопрос:
– Нанетта! Что сталось с моим ребенком? Нанетта как раз почесывала между ушами у Зака и улыбалась своим мыслям о Джэне. Услышав вопрос, она слегка вздрогнула, но ответила ровным голосом, не поднимая глаз:
– А тебе станет легче, если я отвечу?
– Не знаю. Но человеку свойственно задавать вопросы...
– Но на некоторые вопросы благоразумнее не отвечать вовсе. Ну что ты сможешь сделать, если я скажу, что с ним случилось?
– С ним? Так это был мальчик? – ухватилась за соломинку Елизавета. Нанетта вздохнула и выпрямилась.
– А я уж было подумала, что ты, наконец, об этом позабыла. Ты ведь никогда прежде не спрашивала.
– Да, я многое успела забыть, – призналась Елизавета. Она рассеянно усмехнулась. – Словно кто-то вырвал из моей памяти целые куски жизни. Даже если я пытаюсь вспоминать, у меня ничего не получается. А может, это и к лучшему. Но я то и дело думаю: что же случилось с тем младенцем? Он был бы сейчас ровесником Джэна. Оттого-то я вдруг и подумала... Он мог бы быть героем в глазах Джона, как сейчас Джэн...
